Читаем старые газеты: Вокзал

Небольшая зарисовка из жизни оренбургского вокзала, опубликованная в марте 1926 года в газете “Смычка”.

Перрон оренбургского железнодорожного вокзала, 1928 год

Днем

Шум, толкотня и гам. В третьем классе дым стоит коромыслом. Сочная и увесистая брань перемешивается с общим шумом. А солнечные лучи, проникая в талые окна, прорезаясь через клубы дыма, играют на асфальте пола. И тут же:

– Ты чево стервеныш, здесь , шляешься?—окрикивает охранник мальчугана, съежившегося в комок от холода н почуявшего опасность от возможного тычка в зашиворот.
– Дяинька, тебе што жалко, што ли, а? Я только погреюсь, а баловаться не буду! Эх-уж!.. — и съежась направляется в выходу, чу<…>ый весь в «ризах» парнишка.
– Айда, айда пошел отсюда – неумолим страж вокзальный.

А у выходной двери толпа друзей «оборвыша» под дружный хохот и крики провожают «сердитого дядю».

Не прошло и пяти минут и…. у стола первого класса этот-же замухрышка:

-Дяинька, дай копеечку?

Полупьяная, расплывшаяся рожа, выворотив на бок глаза, дает копейку и сочно выругавшись, добавляет:

– Наплодили вас чертей, а заботиться некому. Будущие строители… черт бы вас подрал! — и
– Товарищ носильщик, купите билет на поезд № 6?
– Это можно!
– А сколько за труды?
– 3 рубля — выразительно кидает ответ и получив «зелененькую» направляется в очередь в кассе.

Ночью.

Вечерний холод усиливается. Пассажиры стремятся укрыться в здании. Это взрослые. А куда-же деваются «лохмоты», которые за день намерзлись достаточно? Они тоже, но только контрабандным путем, пробираются в третий класс и забившись под лавки спят, или же до глубокой полночи постукивая н подпрыгивая «гуляют» по углам.

Уснувшие от дневных мытарств, они ворочаются и скребутся под безжалостным напором паразитов в грязи.

Дневная сутолока улеглась и только шепот переходящий в сплошное жужжание не оставляет в покое терпеливые стены вокзала.

Во время получек

Целый день по цехам и конторе депо идет содом, это ребята «чернопупые» получают зарплату.

– Ну, как на „Буфф“ хватят што ли, а?
– Да постой дай расписаться-то, а там посмотрим!

Гудок на обед и чумазые, просаленные нефтью и сажей, как крысы украдкой, а иногда и открыто плетутся в третий класс «хватить» по рюмашке перед обедом.

От рюмашки недалеко и до бутылки, а там… ведь в ведомости расписался, а баба деньги отобрать не успела, значит дуй до горы, авось и вывезет.

Прогудел гудок с обеда, а выпившая бражка его не слышит и доказывает свою удаль, крича и бранясь во весь третий класс.

Просаленные с ног до головы слесаря и, в черных папахах, паровозники сегодня загуляли.

– После отработаю, а сейчас. Ваня налей-ка еще! Выпьем, а потом пойдем!
– Ик! што-ж выпьем, ик!

Надрызгавшись являются в цех и без причины начинают «бузить», а иногда в «художничать».

– Получка это день неприсутственный — говорят «художники».

А на другой день получайте новости. За беспричинный прогул и появление в пьяном виде на производстве — выговор. Местком вызывает, заставляет краснеть и «париться». Семья целый месяц живет впроголодь.

Есть и такие:

– Нет, друг, я все-таки решил больше не пить! Потому хорошего мало, да и ваяем себя срамить?
– Эго ты с чего же взял, с какой радости? — удивляется друг по рюмашке. — Что о тобой?
– Да как же: деньги вытащил: морду разбили и ребятишки плачут, жрать нечего. В кассу взаимопомощи идти стыдно; ведь вчера – только получку получил.
– Это ты дело надумал! Крой на здоровье, да смотри только не будь свиньей, которая зарекалась го..!
– Э, нет, уж, раз сказал, значит баста! Эх ма! Прощай рюмашка. Может без тебя лучше будет? Надо идти поработать, там скорее забуду про все, да и в семье не буду чужим.