Фрагмент исторического очерка “Владимир Иванович Даль в Оренбурге”, подготовленного действительным членом оренбургской ученой архивной комиссии, священником Николаем Модестовым. Оренбург, 1913 год.

Фрагмент очерка Владимир Иванович Даль в Оренбурге, подготовленного действительным членом оренбургской ученой архивной комиссии Модестовым. Оренбург, 1913 год.

Служебная деятельность Даля в Оренбурге, как чиновника особых поручений при Перовском.

Командирование Даля на землю уральских казаков. – Возвращение Даля иль командировки и приезд в А.С. Пушкина. – Назначение Даля членом следственной комиссии, образованной для расследования доноса о заговоре поляков, живущих в Оренбурге. – Новая командировка Даля. – Секретарство Даля при Перовском и поездка в Петербург. – Присутствие Даля при последних[1] минутах жизни А.С. Пушкина. – Сопровождение Далем, наследника-цесаревича Александра Николаевича по Оренбургской губернии. – Командирование Даля в разные места Оренбургской губернии. – Участие Даля в хивинском походе 1839 г.

Военный генерал-губернатор Василий Алексеевич Перовский (1794—1857) — генерал от кавалерии, генерал-адъютант, граф.

Военный генерал-губернатор Василий Алексеевич Перовский (1794—1857) — генерал от кавалерии, генерал-адъютант, граф.

Хотя, как мы видели, при оренбургском военном губернаторе полагался по штату только один чиновник особых поручений, но такой порядок существовал, очевидно, только на бумаге: на самом же деле при оренбургском военном губернаторе в то время числилось два гражданских чиновника особых поручений и шесть военных.[2] Последние были прикомандированы к оренбургскому военному губернатору, как командиру отдельного оренбургского корпуса.[3] Каждый из чиновников особых поручений, как военных, так и гражданских, заведовал каким-либо особенным делом, в котором считался наиболее опытным и сведущим. Так один наблюдал, например, за возведением гражданских строений, другой управлял губернаторской канцелярией, третий производил следствия, четвертый исполнял должность уфимского полицмейстера, пятый быль послан в Одессу для изучения устройства артезианских колодцев и т.д. Что же касается Даля, то 17 августа 1833 года Перовский дал ему такое предписание:

Предполагая употребить вас по разными делами внутри вверенного мне края и желая, что бы вы не упускали случаи ознакомиться со всеми подробностями его, предлагаю вам по поводу отбытия моего на линию отправиться на первый раз в землю уральских казаков, где имеете по соображениям личного моего с вами объяснения обратить внимание на все относящееся до земли сей и ее управления, а особенно в отношении тех обстоятельств, на кои я уже имел случай обратить внимание ваше.[4]

Соответственно этому предписанию Перовский тогда же обратился с особым отношением к управляющему уральским казачьим войском полковнику Покотилову[5] Это отношение было таково:

Отправляя по делам службы на нижне-уральскую линию[6] состоящего при мне для особых поручений доктора Даля, прошу ваше высокоблагородие сделать распоряжение, дабы в пределах войска уральского было оказываемо ему в потребных случаях законное пособие и чтобы все требуемые им сведения доставлялись без промедления.[7]

Какова была цель и задача командировки Даля в землю уральского войска можно видеть из осторожных слов предписания Перовского: очевидно, что поездка Даля находилась в прямой связи с некоторыми задуманными преобразованиями в управлении уральского войска и с некоторыми мероприятиями относительно раскола в нем, с которым! Перовский необходимо должен был столкнуться на первых же порах своей деятельности по управлению оренбургским краем. Так оно и было на самом деле. Это видно из следующих слов Перовского:

Скоро два месяца, как я нахожусь в Уральске. Причина моего пребывания здесь, может быть вам известна: это опять-таки волнения казаков Урала, – и сначала дело было очень серьезное… Вы знаете, что все казаки Урала ярые раскольники. Постройка на их земле нескольких православных церквей возбудили их религиозный фанатизм, и злонамеренным людям удалось взбунтовать народ и восстановить его против местных властей, которые, впрочем, не подали ни малейшего повода к неудовольствию.[8]

Что раскол в уральском войске сильно интересовал Даля, можно видеть из его рассказа «Уральский казак», в котором он отмечает такую бытовую черту уральского казака:

Жена казака за хлеб – за соль ни с кого бы ни за чтобы не взяла платы, потому что это – смертный грех, но посуды своей «скобленому рылу» не подала бы также ни за что, а полагала, что собаку, татарина и нашего брата – «бритоусца» можно кормить из одной общей посуды, Старик в этом не смел больно с ней спорить, а то бы ему самому, как поганому, поставила щец «на особицу» в черепке, как делала каждый раз, когда муж приходил из похода, покуда не принял еще от своих очистительную молитв.[9]

Довольно интересное и даже оригинальное объяснение происхождения русского раскола и его сект, сделанное Далем в его другом рассказе «Октябрь»[10] также дает нам полное право предполагать, что во время своих поездок по уральскому войску Даль очень сильно интересовался расколом и внимательно присматривался к нему… Но конечно все это не дает окончательного и бесспорного решения вопроса о ближайшей цели командировки Доля в землю уральского войска, а потому мы не будем больше останавливаться на нем, а посмотрим теперь, – куда же собственно ездил Даль и когда он возвратился в Оренбург?

Исполняя предписание Перовского, Даль проехал «из Оренбурга чрез Уральск до Гурьева н обратно до крепости Калмыковой, [11] от оной на орду Букеевскую.[12] обратно по Узеням на Александров Гай, на речки – Чижи, Деркуль в Уральск и, наконец, степною дорогою чрез Илецкий городок в Оренбург.[13] Следуя этим маршрутом, Даль сделал 2500 верст и истратил из собственных денег прогонов на три лошади 307 руб. 50 к., [14] которые и были ему возвращены Перовским «из экстраординарной суммы под особую расписку». [15]

Из своей командировки Даль возвратился в немного ранее 21 сентября 1833 года, когда он подал Перовскому (через канцелярию) письменный рапорт о возвращении ему истраченных на поездку денег. Но доклад о результатах своей командировки Даль представил Перовскому «лично»[16] и раньше этого числа.

Ко времени возвращения Даля в приехал сюда 18-го сентября 1833 года[17] и А.С. Пушкин, собиравший в то время материалы для своей «Истории Пугачевского бунта».

Пушкин, пишет сам Даль, прибыл нежданный и нечаянный и остановился в загородном дом у военного губернатора В.А. Перовского,[18] а на другой день перевез я его оттуда,[19] ездил с ним в историческую Бердинскую станину (прим.  Бердской слободы: в оригинальном тексте «Бердянскую станицу»), толковал, сколько слышал и знал местность, обстоятельства осады Оренбурга Пугачевыми, укалывал на Георгиевскую колокольню, куда Пугач поднял было пушку, чтобы обстреливать город, – на остатки земляных работ между Орскими и Сакмарскими воротами, приписываемых преданием Пугачеву, на Зауральную рощу, откуда вор пытался ворваться по льду в крепость, открытую с этой стороны. Говорил о незадолго умершем здесь священнике, которого отец высек за то, что мальчик бегал на улицу собирать пятаки, коими Пугач сделал несколько выстрелов. в город вместо картечи, – о так, называемом секретаре Пугачева – Сычугове, в то время еще живом и о бердинских старухах, которые помнят еще «золотые палаты Пугача”, т.е. обитую медною латунью избу.[20]

Памятник Александру Сергеевичу Пушкину и Владимиру Ивановичу Далю. Авторы: член Союза художников СССР, заслуженный художник РСФСР, Почетный гражданин города Оренбурга, скульптор Надежда Гавриловна Петина и архитектор Станислав Евгеньевич Смирнов.
Александру Сергеевичу Пушкину и Владимиру Ивановичу Далю. Авторы: член Союза художников СССР, заслуженный художник РСФСР, Почетный гражданин города Оренбурга, скульптор Надежда Гавриловна Петина и архитектор Станислав Евгеньевич Смирнов

Вместе с Пушкиным и губернскою чиновною знатью Даль однажды совершило увеселительную поездку на охоту к известному во всем крае владельцу – барину, жившему «под угорьем Урала, во самой Башкирии, в Ташлах».[21] Эту поездку на охоту в имение богача Тимашева[22] Даль с свойственным ему искусством и юмором описал в своем рассказе «Охота на волков», причем между прочим упомянул об одном офицере, с которым Пушкин познакомился в Оренбурге, «попарившись у него в бане с расписанным охотою предбанником», и которому Пушкин прислал после «своего Пугачева», но, позабыв, прозванье его, написал: «Тому офицеру, который сравнивал вальдшнепа с Валленштейном».[23]

А.С. Пушкин приезжал в Оренбург «ненадолго и бывал только у нужных ему по его делу людей».[24] Две знакомые барышни жены Даля «узнали от нее, что Пушкин будет вечером у ее мужа, и что они будут вдвоем сидеть в кабинете Даля. Окно этого кабинета было высоко. но у этого окна росло дерево: эти барышни забрались в сад. влезли на это дерево и из ветвей его смотрели на Пушкина, следили за всеми его движениями, видели, как он от души хохотал, но разговора не было слышно, так как рамы были уже двойные».[25]

20 сентября 1833 года А.С. Пушкин покинул Оренбург, посетил вместе с Далем оренбургскую линию крепостей и 23 сентября того же 1833 года выехал из Уральска в свое имение Болдино.[26] Таким образом все пять дней, которые пробыл Пушкин в пределах Оренбургской губернии, Даль провел с ним почти неразлучно и всюду сопровождал его.[27]

В октябрь месяце 1833 года Даль быль назначен Перовским членом следственной комиссии, образованной для расследования доноса о заговоре поляков, живших в то время в Оренбурге. Помимо Даля в состав этой комиссии вошли еще: комендант Глазенан, генерал-майор Стеллих, полковник Павлов. адъютант военного губернатора ротмистр гвардии Геке и аудитор Сдапагузов.[28] Дело кончилось тем. что все заподозренные в заговоре поляки были освобождены из-под ареста и возвращены в места своей службы.[29]

21 декабря того же 1833 года Перовский дал такое предписание казначею своей канцелярии – Андрюкову:

употребленные состоящим при мне для особых поручений доктором медицины Далем на разные предметы по делам службы согласно с моими приказаниями тысячу рублей ассигнациями предписываю вашему благородию возвратить из экстраординарной суммы с распиской его по книге.[30]

Хотя из этого лаконического предписания Перовского и не видно, – какого рода приказания исполнял Даль, но можно догадываться, что и на этот раз дело не обошлось без какой-либо продолжительной поездки по пределам Оренбургского края… Перовский, по-видимому, вообще не давал Далю долго засиживаться в Оренбурге. Так уже 7 мая следующего 1834 года Далю вновь были выданы «прогоны до Гурьева».[31]

Какова была цель этой новой командировки Даля, – мы не можем сказать определенно, такт как это дело уже затеряно теперь и от него сохранился только один заголовок, но принимая во внимание, что прогоны давались «до Гурьева», можно с достоверностью предположить, что эта командировка находилась в прямой связи с прежней командировкой Даля в землю Уральского войска и только дополняла ее.

Занимая официально должность чиновника особых поручений при Перовском, Даль в то же время состоял и его личным секретарем,[32] составлявшим «черновики» разных официальных и полуофициальных отношений Перовского к высокопоставленным лицам.

По большой части Даль сам и переписывал свои черновики крупными, красивым и разборчивыми почерком.[33] Таких бумаг, переписанных рукою Даля, мы встречали в архиве оренбургской ученой архивной комиссии очень много. Вследствие своих секретарских обязанностей Даль бывал нужен Перовскому очень часто, и поэтому он брал его иногда с собою даже в Петербург. Так именно было в 1836 году. Даль приехал вместе с Перовским в Петербург в самом конце этого года[34] и пробыл здесь январь следующего года. Как известно, 27 января 1837 года А.С. Пушкин был смертельно ранен на дуэли с бароном Гекереном-Дантесом.[35] Тогда Даль все трое суток мучений Пушкина ни на минуту не оставлял его страдальческого ложа и принял последний вздох дорогого для всей России поэта и писателя. Они же закрыл и померкшие очи Пушкина…[36]

Вдова Пушкина по достоинству оценила присутствие Даля в такую трудную минуту и подарила ему дорогой «перстень с изумрудом», который поэт всегда носили в последнее время,[37] а от В.А. Жуковского достался Далю простреленный сюртук поэта, в котором Пушкин и были ранен на дуэли. Этот сюртук с дырою от пули на правой поле долго хранился у Даля, который передал его впоследствии М.П. Погодину, хранившему его под бюстом Пушкина.[38] В печати известна записка Даля о смерти Пушкина, помещенная в «Московской Медицинской газете» 1860 года.[39]

Когда Перовский и Даль вернулись в Оренбург, – нам неизвестно, но несомненно, что прямым последствием их долгого пребывания Петербурге было посещение Оренбурга государем наследником-цесаревичем Александром Николаевичем, впоследствии Царем-Освободителем. Это посещение состоялось 12 июня того же 1837 года.[40] Наследник-цесаревич прибыл в со стороны казачьего Форштадта и остановился вместе со своим воспитателем В.А. Жуковским и со своей свитой в том же доме татарского мурзы Тимашева.[41] в котором жил в то время и губернатор Перовский. Осмотрев подробно и его ближайшие окрестности (Зауральную рощу, Меновой двор и Илецкую Защиту[42] наследник-цесаревич 14 июня благополучно выехал из него в г. Уральск и здесь подробно осматривал город и войсковые заведении причем обратил особенное внимание на быт и занятия казаков.[43]

По всей вероятности именно в этой части путешествия Дать удостоился высокой чести сопровождать царственного гостя по Оренбургской губернии, о чем упоминается в некоторых биографиях Даля[44] и не совсем верно говорится в «воспоминаниях Мельникова» о Дале[45] Никто лучше Даля не мог дать в то время высокому путешественнику интересовавших его сведений о быте и занятиях уральских казаков, с чем Даль имел прекрасный случай основательно познакомиться еще во время своих командировок 1833 и 1834 гг.

Упомянув о бывших командировках Даля, мы должны упомянуть еще и о том, что 28 июля 1839 года он получил такое открытое предписание Перовского:

Состоящему при мне чиновнику особых поручений коллежскому советнику Далю, командированному в разные места Оренбургской губернии для исполнения возложенного мною поручения, предписываю г.г. исправникам, городничим, катонным, дистаночным, султанам и прочим частным, начальникам, горнозаводским, гражданским и земским полициям и сельским начальствам оказывать всякое содействие, по требованию его доставлять без замедления все необходимые сведения, давать потребное под съезд число почтовых или обывательских лошадей и в случае нужды из башкирских и казачьих селений рабочие и конвойные команды. Генерал-адъютант Перовский. № 2131. 28 июля 1839 г. Оренбург.[46]

Куда ездил с этим открытым листом Даль и какие собирал необходимые сведения, -мы не беремся сказать определенно, так как никаких данных об этом не сохранилось в «деле», но имея в виду, что эта командировка Даля состоялась незадолго до известно похода Перовского в Хиву, можно с большой вероятностью предполагать, что она была вызвана подготовлениями к этому походу.

Пришлось принять участие Далю и в несчастном хивинском походе Перовского в 1839 году.[47] Свое случайное участие в нем Даль со свойственною ему откровенностью так объясняет в одном из своих писем: «Личная привязанность и благодарность за много добра заставила меня почти желать, чтобы я, при назначении этом, не был обойден, а уверенность, что во мне не может быть никакой нужды, побуждали отвечать на вопрос: хотите ли идти? – как прикажете, как угодно».[48]

Во время похода Даль исполнял главным образом обязанности личного секретаря Перовского, но так, как за весь поход ему пришлось написать только «12 или 15 номеров бумаг, то он, по его собственным словам, скучал от безделья…[49] Но как бы то ни было, мы должны быть благодарны Перовскому, приказавшему Далю идти с ним в поход: иначе мы не имели бы тех правдивых и откровенных писем Даля о хивинском походе, которые помещены теперь в «Полном собрании сочинений Даля».[50] Так, как содержание этих писем доступно теперь всем и каждому, то мы не будем утомлять читателя выдержками из них, а вместо того перейдем к рассмотрению другой стороны деятельности Даля в Оренбурге – его участия в устройстве оренбургского зоологического музея. Но об этом мы скажем в следующей главе.

[1]Гражданскими чиновниками особых поручений в 1833 году были титулярный советник Иван Васильевич Жуковский и Яков Федорович Мейер «для исполнения поручений по горной части. Находился в данное время в г. Одессе для приобретения сведений об устройстве артезианских (sic) колодцев». (Адрес-календарь Оренбургской губернии на 1833 год, стр. 5-6).

[2]Военными чиновниками особых поручений в 1833 году были: полковник Станислав Тимофеевич Циолковский, полковник Антон Карлович де-Брюнольд, полковник Иван Моисеевич Андриянов, находившийся в г, Уфе для наблюдения за возведением гражданских строений, майор Аким Иванович Середа, управляющий канцелярией оренбургского военного губернатора, майор князь Асфендиар Максютов, употреблявшийся для производства следствий, корп. жандарм. капитан Алексей Григорьевич Краевский, исправлявший должность уфимского полицеймейстера.

[3]Считаем не безынтересным привести здесь полный титула В А Перовского. Он таков: «Исправляющий должность оренбургского военного губернатора, управляющий гражданской частью и оренбургским пограничным краем отдельным оренбургским корпусом генерал-адъютант и генерал-майор». По приезду в Перовский имел следующие ордена и отличия: «Св. Анны I степ., Св Владимра 2-х степеней, Св. Георгия 4 класса и прусский орден’ Св. Иоанна, золотую шпагу с надписью: «за храбрость», знак отличия беспорочной службы за XX лет и серебряные медали за кампании 1812 г. и за турецкую 1828 и 1829 готов (Адрес-календарь Оренбургской губернии на 1833 год,- стр. 1)

[4]Архив О. У. А. К, отд. гражд.. дело от 17 августа 1833 года стр 1.

[5]Управляющий уральским войском и председатель уральской войсковой канцелярии артиллерии полковник Василий Иосифович Покотилов жил в г Уральск и имел ордена: Св. Анны 2 и 4 степ, и Св. Владимира 4-й степ. (Адрес-календарь Оренбургской губернии на 1833 год, стр. 138).

[6]Нижне-уральская линия в 1833 г. состояла: из Чернореченской крепости. Рычковского отряда, Татищевской крепости, Зубочистенского отряда, Чесноковского отряда, Нижне-Озерной крепости и Рассыпной. (там же, стр. 97-98).

[7] Архив О.У.А.К, отд. гражд. дело от 17 августа 1833 года стр. 1

[8]«Граф Перовский и его зимний поход о Хиву» Захарьина (Якунина), часть II, стр. 159.

[9]Полное собрание сочинений. Даля, т. VII, стр. 184.

[10]Там же, т. VIII, стр. 296—297.

[11]Калмыковсмая крепость в 1833 г. принадлежала к т.н. средней дистанции (Адрес-календарь Оренбургской губернии на 1833 год, стр. 100) Калмыковская крепость и Кулагинская положили начало 19-ти форпостам нижне-уральской линии («Оренбургский листок» 1882 года,№39).

[12]Внутренняя Букеевская киргизская орда кочевала в 1833 г между землею уральских казаков и левой стороною Волги вниз до Астрахани (Адрес-календарь Оренбургской губернии на 1833 год, стр. 100).

[13]Архив О.У.А.К, отд. гражд. дело от 17 августа 1833 года стр. 2

14 Там же.

[15] Там же, стр. 4.

[16] Архив О.У.А.К, отд. гражд. дело от 17 августа 1833 года стр. 2

[17]Из Оренбурга Пушкин писал своей жене 19 сентября 1833 года: «Я здесь со вчерашнего дня. Насилу доехал — дорога прескучная, погода холодная; завтра еду к яицким казакам, пробуду у них дня три. и отправляюсь в деревню через Саратов и Пензу»… («Из семейной хроники»-. Л.И. Павлищева. «Истор Вестник» 1888 года, октябрь, стр. 42). В виду этого письма А.С. Пушкина мы совершенно не понимаем, – каким образом П.Н. Столпянский мог сказать в своем труде «Из прошлого оренбургского края» ( 1906 года, стр. 273), что. Пушкин приехал в Оренбург 12 июня 1833 года».

[18] Загородным домом военного губернатора В.А. Перовского Даль называет дачу Перовского, находившуюся «под самым городом и принадлежавшую прежде гр. Сухтелеиу», как это можно видеть из следующих слов письма г-жи Евгении Ворониной от 25 сентября 1833 года: «Под самым городом, пишет она, дача военного губернатора Перовского, принадлежавшая прежде графу Сухтелеиу. Она издавна переходит от губернатора к губернатору». («Русский Архив» 1902 г , № 8, стр. 644) Впоследствии Перовский выстроил себе новую дачу—в Зауральной роще, а эту дачу подарил оренбургскому полицеймейстеру Щербачеву, который продал ее супруге начальника таможни г-же Роде. («Из прошлого Оренбургского края», Н Столпянского, изд. 1906 года, стр. 23). При открыли самостоятельной оренбургской епархии (в 1859 году) дом г-жи Роде со всеми флигелями, оранжереями и садом был куплен оренбургским генерал-губернатором Александром Андреевичем Катетиным (с 7 апреля 1857 года по 24 июня 1860 года) для помещения оренбургского преосвященного Антония, который и поселился там с 23 мая 1859 года («Оренбургская епархия», И. Чернавского, выл. 1, стр. 224 226 и «Из прошлого Оренбургского края»,  Н. Столпянского, изд. 1906 года, стр. 24). Такова историческая судьба того дома, в котором остановился А.С. Пушкин по прибыли своем в Оренбург.

[19]Очевидно, в городское помещение В.А. Перовского, который во время приезда АС. Пушкина в занимал квартиру в доме Балкашина, а не в доме Е.Н. Тимашева, как утверждает оренбургская ученая архивная комиссия («Труды» О.У.А К., вып. VI, стр. 207 и 220). Где находился дом капитана Балкашина, который служил в то время адъютантом Перовского (там же, вып. XVIII, стр. 103), — мы пока не успели исследовать, но во всяком случае считаем необходимым привести здесь в подтверждение наших слов отрывок из письма г-жи Евгении Ворониной, жившей с 20 сентября по 7 декабря 1833 года в Оренбурге с семейством самарского помещика и откупщика камергера Петра Ивановича Шелашникова. Вот что писала г-жа Воронина своей приятельнице Е.Л. Энгельке в письме от 25 сентября 1833 года: «Квартира в Оренбурге у нас прекрасная: зал огромный, славная гостиная и диванная; полы и степы раскрашены; комнаты высокие, окна большие. Все чисто, ново, светло, поместительно, как нельзя более. У нас трех совсем отдельные четыре комнаты; даже с особенным крыльцом. На другой день после нашего приезда (т. е. 21 сентября 1833 года) первый, кого мы увидали из оренбургских жителей, был Дурасов, дальний родственник Шелашниковых, камер-юнкер, служит у Перовского. Теперь (т. е. 25 сентября 1833 года) он хлопочет о перевозке вещей военного губернатора из дома, нами занимаемого. Это была прежде квартира Перовского, а для Петра Ивановича Шелашникова нанят дом Егора Николаевича Тимашева; но так как дом Тимашева для Шелашниковых тесен, а дом Балкашина для Перовского слишком просторен, то они и поменялись квартирами. К нам присылают диваны, комоды, зеркала с дачи Перовского, который не более трех дней, как переехал в город. («Русский Архив», 1902 года, № 8, стр. 645).

Так как из этого отрывка видно, что в данное время, т.е. 25 сентября 1833 года, Перовский только еще перебирался в дом Егора Николаевича Тимашева, то ясное дело, что А.С. Пушкин гостил у Перовского в то еще время, пока он жил в доме Балкашина, уступленном после семейству богатого откупщика Шелашникова. В виду этого мы крайне сомневаемся, чтобы постановление архивной комиссии от 7 апреля 1899 года о прибитии доски на дом Ладыгина, ныне Хусаинова, с надписью: «Здесь жил поэт А.С. Пушкин в сентябре 1833 года». («Труды» О.У.А.К., вып. VI, стр. 207) вполне соответствовало действительности. По-видимому, дело обстояло совсем иначе и далеко не так, как предполагала оренбургская ученая архивная комиссия в своем заседании 7 апреля 1899 года.

[20]«Пушкин и Даль» Л.Н. Майкова («Русский Вестник», 1890 года, октябрь, стр. 15) и «Пушкин в Оренбурге» («Оренбургский листок», 1890 года, №42) Последняя статья, заметим кстати, представляет самую простую перепечатку первой статьи, но только в значительно сокращенном виде.

[21]«Полное собрание сочинений. Даля», т. IV, стр. 329 -330.

[22]«Село Ташла» («Оренбургский листок» 1876 года, №24 и 30)

[23]«Полное собрание сочинений. Даля», т. IV, стр. 331. Если верить воспоминаниям Н.П. Иванова («Труды»- О.УА.К., вып. VI, стр. 209-213), то офицером, о котором идет речь у Даля нужно признать директора Неплюевского училища – полковника Артюхова, но мы крайне сомневаемся, чтобы Даль говорил здесь про него, такт как в другом месте («Полное собрание сочинений. Даля», т. VII, стр. 106) он называет офицера, получившего от Пушкина книжку о Пугачеве, своим товарищем, т.е. сослуживцем.

[24]«Русский Архив», 1902 года, № 8, стр. 458.

[25]Там же

[26]«Из семейной хроники» Л.М, Павлищева («Исторический Вестник» 1888 года, октябрь, стр. 42) и «Сочинения А.С. Пушкина», изд. 1887 г., т. VI, стр. 300.

[27]«Пушкин и Даль» Л. И. Майкова («Русский Вестник», 1890 года, октябрь, стр. 15)

[28]Архив О.У.А.К., отд. секретн. дело от 29 октября 1833 года стр. 1.

[29]«Русский Архив», 1902 года, № 8, стр. 661 – 666..

[30] Архив О.У.А.К., отд. гражд. дело от 21 декабря 1833 года стр. 1.

[31]«Труды»- О.УА.К., вып. ХХ, стр. 21.

[32]«Русский Вестник», 1873 года, март, стр. 315

[33]Мельников-Печерский называет почерк Даля «бисерным»  («Русский Вестник» 1873 г., март, стр. 287), но такой эпитет приложим только к черновым наброскам Даля; беловые же бумаги Даль писал очень крупным, круглым и разборчивым почерком. Образцы того и другого почерка Даля можно видеть в архиве О.У.А.К.

[34]«Русский Вестник», 1873 года, март, стр. 301

[35] «История русской словесности» Полевого, т.III, вы. IX, стр. 133.

[36]См «Собрание сочинений Жуковского», т. VI, стр. 356-361: «Последние минуты Пушкна»; сравни «Дневник А.В. Никитенко» («Рус. Старина» 1889 г., сентябрь, стр. 552-553).

[37]«Русский Вестник», 1873 года, март, стр. 301 и 1890 г., октябрь, стр. 9.

[38]«Русский Вестник», 1873 года, март, стр. 302

[39]«Русский Вестник», 1890 года, октябрь, стр. 4

[40]«Русская Старина», 1891 года, октябрь, стр. 175.

[41]Дом Егора Николаевича Тимашева находился на Николаевской улице-против алтаря церкви Вознесения. У Тимашева дом этот был куплен с публичных торгов купеческим сыном Ив. Скворцовым, от которого он перешел во владение оренбургского мещанина И.В. Ладыгииа («Труды» О.У.А.К., вып. VI, стр.219- 220), а в настоящее время им владеет купец Хусаинов,

[42]В память пребывания в Илецкой Защите наследника-цесаревича Александра Николаевича там был поставлен особый памятник, существующий доселе. («Русская Старина» 1896 года, июль, стр. 522). Подобный же существует еще в Губерлинском ущелье Орского уезда, где по имеющимся сведениям Александр Николаевич, выйдя из экипажа, пил воду из ключа, претыкающегося по этому ущелью. Дорога, по которой проезжал Александр Николаевич и впоследствии ныне благополучно царствующий Государь Николай II, поныне называется царской. (Газета «Оренбургский Край» 1912 года, № 122).

Пользуясь случаем, не можем не привести здесь следующих слов Деля о богатстве соляного пласта в Илецкой Защите. Описывая красоту и богатство соляных полей в Величке, в Галиции, он, между прочим, говорит: «Этому дивному богатству природы нет подобного в Европе, только наш Илецкий соляной пласт, в 60 верстах от Оренбурга, в степи зауральской, где необъятная толща чистой каменной соли лежит непосредственно под тонким слоем земли может сравниться с соляным прииском Велички». («Полное собрание сочинений» Даля, т. VII, стр. 159-160).

[43]«Русская Старина», 1891 года, октябрь, стр. 180-182 и «Исторический Вестник» 1901 г., апрель, стр. 235-239.

[44]См., например, «Энциклоп. словарь» – Брокгауза и Ефрона, т. X., стр. 47.

[45]«Русский Вестник» 1873 года, март, стр. 309. Здесь говорится, что Даль в 1837 году «сопровождал царствующего тогда государя императора», но достоверно известно, что в 1837 году в Оренбург приезжал не император Николай Павлович, а сын его – наследник престола Александр Николаевич (см. статью Юдина: «Цесаревич Александр Николаевич в Оренбурге». («Исторический Вестник» 1891 года, октябрь, стр. 172) и «Цесаревич Александр Николаевич в Илецке» («Русская Старина» 1896 года, июнь, стр. 522).

Во время проезда по Оренбургскому краю, заметим, кстати, наследника-цесаревича Александра Николаевича Даль представил бывшему в свите наследника В.А. Жуковскому «прозаический отрывок, написанный по образцу тамошней народной речи, но поэт заметил, что так можно говорить только с казаками и притом о близких им предметах» («Записки Императ. академии наук» 1873 года, т. XXII, кн. 2, стр. 252).

[46]Архив О.У.А.К., отд. гражд. дело от 28 июля 1839 года, стр. 2. Считаем не лишним отметить здесь, что приведенное нами «открытое предписание» или вернее «открытый лист» имеет двойной текст – русский и татарский; русский текст вписан рукой самого Даля.

[47]Как известно, поход Перовского в Хиву в 1839 году вследствие раниих и жестоких холодов и снежных буранов окончится полной неудачей и в начале следующего 1840 года войска возвратились обратно, не видавши Хивы. Подробное описание этого похода сделно Захарьиным (Якуниным) в его книге: «Граф В.А. Перовский и его зимний поход в Хиву», СПБ. 1898 года.

Вот что писал в 1871 году об этом хивинском походе Перовского М.Д. Скобелев:

«Неудачное движение графа Перовского в 1839 году обыкновенно приписывают исключительно суровости зимы в киргизской степи; положим, что оно и так, но ведь мы простояли более ста лет на рубеже этой степи, и еще Петр Великий мечтал о завоеваны Хивы».

«Выступили же мы все-таки нисколько не знакомые со свойствами предстоящего зимнего похода». («Посмертные бумаги М.Д. Скобелева», «Исторический Вестник» 1882 года, октябрь, стр 138).

[48]«Полное собрание сочинений Даля», т. X. стр. 481,

[49]Там же.

[50]Письма Даля о хивинском походе могли появиться в печати только спустя долгое время, после похода и первоначально были напечатаны в «Русском Архиве» 1867 года. («Исторический Вестник» 1882 года, ноябрь, стр. 415). Кроме того академик Я.К. Грот издал еще одно письмо Даля о хивинском походе в «Записках Императорской академии наук» 1873 года (т. XXII, кн. 2, стр. 266—274). Это письмо Даля было написано к тому самому кандидату дерптского университета Григ. Петр. Гельмерсену, который в 1828 году был отправлен министром финансов в Оренбург для производства геогностических исследований на Урал (архив О.У.А.К., отд. погран. дело от 21 мая 1828 года). И который впоследствии (3 февраля 1844 года) был избран действительным членом академии наук. («Зап. Императ. академии наук* 1873 года, т. XXII, кн. 2, стр. 304).

, , , , , , , , , , , , ,

Уважаемые посетители сайта, уже много лет «Бердская слобода» является некоммерческим проектом, который развивается исключительно на деньги создателей.

Несмотря на то, что сайт некоммерческий, для его развития и поддержания работоспособности необходимы постоянные денежные вливания. Это не только оплата работы технических специалистов, хостинга, дискового пространства, продления доменных имен, но и приобретение некоторых документов, попадающих в нашу коллекцию из архивов и от частных лиц.

Перевести средства на развитие проекта «Бердская слобода» можно воспользовавшись формой, размещенной ниже:

Подписаться
Уведомить о

0 комментариев
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии
0
Оставьте комментарий! Напишите, что думаете по поводу статьи.x