О чем писали раньше: Оренбург в прошлом, 1926

Оренбург настоящий очень мало похож на тот степной отдаленный городишко, который некогда был основан здесь на берегу седого Яика. У ру­бежа Азии, рядом с племенами полудиких раз­бойных племен кочевников, он не даром служил местом ссылки для многих видных людей Екате­рининских времен.

Но года, эти великие дея­тели, изменили все. Вокруг Оренбурга взамен девствен­ных ковыльных степей зазеленели хлебные нивы взамен одиноких юрт, выросли большие аулы, села и де­ревни да и сам город сделался довольно крупным промышленным центром, железнодорожным узлом.

Когда же Октябрьская революция всколыхнула от края до края Россию, когда в сибирских просторах за­мерли последние отголоски гражданской войны и под громадным усилием трудя­щихся стала возрождаться и крепнуть страна, от прошлого ничего не оста­лось. Разрозненные на от­дельные враждующие племена, кочевники киргизы объединились в Киргизскую республику, воинственные Уральские казаки сделались мирными землеробами и новая жизнь завоевала дикие степи.

Только в устных преданиях киргиз и казаков еще слышится своеобразное красочное и тяжелое прошлое Оренбургского края. Но и они начинают забываться. Только до сих пор сохранившиеся памятники старины, эти странички большой ис­торической книги, напоминают нам о давнишнем.

Их много разбросано по окрестностям, ими бо­гат и сам город. Елизаветинские ворота у спуска к Уралу, сохранившиеся старые дома, развалины крепостных сооружений, все это следы, по кото­рым можно проследить былую жизнь Оренбурга.­

Нам кажется, что она будет не безынтересной нашим читателям. Мы постараемся по некоторым, знакомым каждому жителю Оренбурга историче­ским памятникам, дать представление о том, что было здесь много лет тому назад.

Меновой двор

Он расположен в степи за Уралом, в пяти верстах от города. Каждый, наверно видел его, этот большой четырехугольный двор, обнесенный толстой каменной стеной, уже поря­дочно тронутой временем. Он снабжен двумя воротами, с башнями над ними и на­поминает собой военную крепость. Да так и было на самом деле. По углам стен до сих пор сохранились бастионы, откуда еще не так давно стреляли из пушек по наступающим мятежным толпам киргиз «ордынцев».

Меновой двор – это нача­ло «мирной политики» Рос­сийского державного прави­тельсrва. Дл.я того, чтобы лучше эксплуатировать темных, неорганизованных кочевников, нужны бы­ли не только штык и на­гайка, но также и другие обобщающие средства. Ими могла явиться торговля. Благодаря тор­говле легче всего возможно было подкупить нужных, пользующихся влиянием азиатов, развер­нуть действия полицейского надзора, а попутно и сбыть негодные залежавшиеся товары своей промышленности.

Но пускать в городскую крепость ненадежных кочевников было опасно. Поэтому и отвели место неподалеку от Оренбурга, за Уралом, где и сос­редоточилась вся торговля с населением Средней Азии.

Ежегодно с конца апреля по октябрь Меновой двор кипел бурной жизнью. Из Бухары, Хивы и Ташкента тянулись к нему по ковыльным просто­рам, по пустынных барханам, по знойной равнине Кара-Кум, длинные караваны верблюдов, навью­ченных хлопком, шелком и другими ценными то­варами. От киргизских орд такие же караваны шли с шерстью, гнались тысячи овец и табуны коней. Из Башкирии везли мед и приводили ко­сяки лошадей.

Русские купцы выходили сюда со своими ·rо­варами, раскладывали их в лавках, расположен­ных вдоль стен и начиналась оживленная меновая торговля. Нечего и говорить, что туземцы бессовестно надувались, получали гниль и залежь. Нечего и говорить, что за их счет многие нажи­ли себе громадные состояния. Конечно, и власти постарались не ударить лицом в грязь. Для них Меновой двор был неиссякаемым источником громадных доходов. Позже, когда начали вводиться в обиход деньги, товаро­обмен постепенно прекра­тился, но за то кочевники обильно снабжались фальшивыми деньгами, иногда самой грубой подделки.

Кода же, впоследст­вии, под русской нагайкой потух воинственный пыл туземцев, и они превратились в мирных забитых обитателей степей, крепостные стены стали не нужны. Им было раз­решено входить в город и вся торговля с этих пор сосредоточилась на Гостинном дворе.

Сейчас, глядя па ветхие полуразрушенные стены Менового двора, трудно поверить, что не­когда здесь кипела не только торговая жизнь, по и боевая. А было время, когда не выдержавшие гнета киргизы мятежными толпами подступали к самым бойницам и угрожали городу.

Елизаветинские ворота

Их натиски были настолько сильны, что для усмирения требовались большие военные силы. Так в 1755 году вспыхнул бунт, начатый баш­кирцем Алаевым. Его удалось прекратить только благодаря «особенной энергии» Неплюева, быв­шего в то время Оренбургским губернатором.

По окончании бунта Неплюев отправил в Пе­тербург своего сына для доклада о событиях, да заодно и для составления карьеры. Императрица Елизавета соизволила лично выслушать доклад, (не правда ли, какая милость губернаторскому сынку?) и пожелала, чтобы в городе были выст­роены лицом на Кайсацкую стену каменные во­рота с арматурой. Ворота были поставлены.

Нам, жителям Оренбурга, когда мы пocлe тру­довои недели, отправляемся иногда погулять в 3ауральную рощу, приходится проходить через эти ворота и удивляться их безобразной архитек­туре. По бокам герба с датой 1755 года, стоят два ангела, которые в одной руке держат по щиту и копью, а в другой пальмовую ветку мира. Эти ангелы, как нельзя лучше характеризуют тог­дшюю политику державного правительства. С одной стороны мир на словах, старая песня о христианской любви и всепрощении, а с другой копье и нагайка, тюрьма и полицейская плеть.

Несколько десятков лет положили на лица и фигуры ангелов свою пе­чать. Они стали безобраз­ными безносыми жалкими отражениями того строя, остатки которого разве что и сохранились в виде бесформенных, никому не нужных обломков.

А внизу течет Урал, зеленеет роща и сотни людей проходят под Елизаветинскими воротами, давно перестав замечать их, этот разбитый кусок старины.

Александровская беседка

Вторым свидетелем царской заботы об Оренбурге является Александровская беседка, которая сейчас стоит в Ленинском сквере. История ее очень проста. В 1837 году ее отстроили на горе Сулак в 8-7 верстах от города для встре­чи царя Александра II. Вообще, царь любили пышные встречи и на это денег не жалели.

Впоследствии с горы Сулак ее перетащили в Зауральную рощу для украшения генерал-губернаторской дачи и оттуда, наконец, она попала на свое настоящее место. Но вряд ли она заслужи­вает внимание и о ней пришлось оговориться, как об одном из старинных сооружений города Орен­бурга.

Пушкинский дом

Далеко интереснее Пушкинский дом. Оп находится на Советской улице, как раз напротив Гостинного го двора и был построен чуть ли пе с основания города Оренбурга, т.е. раньше 1830 года.

Его архитектура отражает как нельзя лучше то казенное, казарменное время, когда он строил­ся. Двухэтажный с мезонином наверху он ли­шен всяких украшений и резко отличается от современных домов.
В нем летом 1833 года жил талантливый поэт А. С. Пушкин, приехавший в Оренбург для собирания материала о Пугачевском бунте. В память поэта на нем была прибита мраморная доска с датой, сохранившаяся до сих пор.

Все эти остатки прошлого только напоминают о старине, все они безмолвные свидетели многих лет, дожившие до наших дней.

Новая жизнь взбудоражила степи. Новой жизнью кипит Оренбург. И не нужно сейчас ка­менных бастионов, не нужно ворот с пушками по бокам, потому что общее дело, общая борьба давно сроднила кочевников и русских под революционным знаменем Москвы. 

Вместо каменных стен Менового двора вырос деревянный забор главных мастерских. Вместо великой караванной дороги, побежал двумя поло­сками в глубь степей железный путь и могучие железные кони несут освобожденным народам на­ряду с товарами кипы газет. 

Михайлов

Источник: Михайлов “Оренбург в прошлом”, Оренбургский рабочий”, 1926 год, №14, стр. 4-6