Рабочие читают журнал "Безбожник у станка" 1927 годВ 1917 году в Оренбурге действовали 24 (вместе с бердской) соборные и приходские церкви и 19 домовых, одна из которых располагалась в главном корпусе духовной семинарии.

В 1925 бы создан Союз безбожников. В Оренбургском уезде организация имела 19 ячеек и три волостных Совета. Только в одной, Оренбургской волости членами Союза безбожников числилось 250 человек.

Активисты имелись в каждом селе. В Бердах к тому времени они “конфисковали поповский дом”. Кстати, этот дом, правда в перестроенном виде, сохранился. В нем сейчас расположена Бердинская библиотека. А тогда, в конце двадцатых, его отдали под клуб, где местные комсомольцы ставили спектакли, дававшие небольшие культсборы. Они шли на нужды села, развитие новой, пролетарской культуры, атеистическую пропаганду среди местного населения. Основную его массу составляли люди верующие. Глумление на их верой, православными святынями достигло своего апогея.

Оренбургская газета “Смычка” в декабре 1929 года сообщала: “Особенно сильно волна требований запрещения звона и передачи колоколов прокатилась в нынешнем году, когда пятилетний план социалистического строительства поднял активность масс до небывалых размеров… Каждый трудящийся напрягает все силы на ускорение процесса социалистической стройки, встречая на пути затруднения, связанные с недостачей цветных металлов, обращает взор на колокола, бесцельно висящие на колокольнях церквей”.

Союз безбожников был создан в 1925 году. В 1929 году он был переименован в Союз воинствующих безбожников, который являлся одним из важнейших институтов Советской власти, призванных гарантировать реализацию целей, поставленных режимом большевиков в сфере духовной культуры.

Ежемесячный антирелигиозный сатирический журнал Безбожник
Ежемесячный антирелигиозный сатирический журнал Безбожник

“Безбожник” – ежемесячный антирелигиозный сатирический журнал. Выходил в Москве с 1923 по 1941 г. До 1931 г. издавался как орган Московского комитета ВКП(б), затем как орган Центрального и Московского совета воинствующих безбожников СССР. Печатался на 16 стр., с многоцветными иллюстрациями, тиражом от 20 до 70 тыс. экз. В 1929–1932 гг. выпускался два раза в месяц.

Задачу журнала выразил в своем карикатурном рисунке руководитель художественного отдела Дм. Моор. На обложке первого номера «Безбожника» был изображен рабочий, взбирающийся на небо, к богам, которые в страхе разбегаются в стороны при виде его грозного молота. Надпись гласила: «С земным царем разделались, принимаемся за небесных». Борьбе с религиозным дурманом, с религиозными предрассудками, атеистическому воспитанию масс подчинено было все содержание этого яркого, воинственного антирелигиозного органа, в котором сатира играла, особенно в первые годы существования журнала, едва ли не главенствующую роль.

Накануне нового 1930 года общее собрание курсантов военной школы выступило с призывом к трудящимся города Оренбурга обсудить на своих собраниях вопрос о запрещении колокольного звона и передаче колоколов. “Колокола должны быть перелиты в машины и тракторы”, – говорилось в нем.

Представители Оренбургского Союза воинствующих безбожников в рождественские дни выдвинули лозунг “Не нарушайте отдыха трудящегося колокольным звоном!”

Характерно, что по школьной линии в районах округа воскресенье уже изгнано из обихода. Чтобы покончить с воскресеньем, все районы по соцсоревнованию решили отдыхать в те дни, в которые в данном селе приходится базар. Такова история смерти воскресенья в деревенской школе.Поддерживая безбожников, газета “Смычка” опубликовала заметку “Против отдыха под воскресный колокольный звон”: “Нельзя не признать, что в деле ликвидации “воскресенья” не все еще сделано. Характерно, что по школьной линии в районах округа воскресенье уже изгнано из обихода. Чтобы покончить с воскресеньем, все районы по соцсоревнованию решили отдыхать в те дни, в которые в данном селе приходится базар. Такова история смерти воскресенья в деревенской школе.

До введения сплошной непрерывки мы предлагаем днем отдыха в г. Оренбурге установить тот день недели, в который в январе 1919 г. взвился красный флаг советской власти над Оренбургом. Как будто, этот день был среда…”

В редакцию газеты “Оренбургская коммуна” непрерывным потоком шли постановления общих собраний граждан о снятии колоколов с церквей, появилась рубрика “Против колокольного трезвона”:

“Колхозникам колокольный звон не нужен, подавай нам тракторы”, – просили жители села Матвеевки Сорочинского района. Колокола были сданы в тракторный фонд. Матвеевцы предложили поступить так же жителям сел Старая Белогорка и Филипповка. “Долой бога и всех святых”, – это цитата из заявления крестьян хуторов Бостанжогловского, Репного и Ягодного Покровского (ныне Новосергиевского) района, – Петр Великий переливал колокола на пушки, мы переплавим их на тракторы”.

При этом читателям внушали, что запрещение колокольного звона и снятие колоколов нельзя рассматривать как гонение на религию, а просто “у нас в лучшая часть населения рабочего класса и передового крестьянства уже давно порвала с религией. Те, кто еще держится за религию,.. могут ходить молиться в без звона, а по часам. Колокольный звон, когда большинство населения в нем не нуждается и в церковь не ходит, надо рассматривать как нарушение общественного порядка”.

“Колокола – на тракторы” требовал военный корреспондент “Смычки” Бурный:

“Наша страна нуждается в металле. Нашим полям, покрывающимся сплошными бедняцко-середняцкими колхозами, нужны сотни и тысячи тракторов. И в то время… на колокольнях церквей совершенно бесполезно висят сотни тысяч драгоценного металла. На колокольнях церквей Оренбурга бесцельно висит 10000 пудов металла. Мы требуем снять колокола со всех церквей и пустить этот драгоценный металл на тракторы. Время покончить с колокольным звоном”.

Представители школы №22 обратились к землякам со следующим воззванием:

“В центре чисто пролетарских окраин города, носящих заслуженные в гражданских боях названия Красного и Ленинского городков до сего времени – на 13-й год Октября позорным черным пятном стоит очаг мракобесия и борьбы с новым бытом – церковь. Не может быть слияния заводских гудков, зовущих к социалистическому труду, и звона колоколов, зовущих к старому темному прошлому. Школа как одна из передовых колонн социалистической культуры и нового быта призывает всех трудящихся присоединиться к требованию о закрытии церкви в Красном городке. А колокола по примеру уже многих трудящихся отправим на индустриализацию страны Советов”.

“Мы наш, мы новый мир построим!” – под таким названием в окружной газете опубликована информация о пленуме горсовета, состоявшемся 2 февраля 1930 года:

“Учитывая отсутствие в Оренбурге Дома культуры и помещения для удовлетворения возросших культурных нужд трудящихся, учитывая наличие огромного количества полупустующих учреждений религиозного культа, пленум городского Совета на основе требований рабочих коллективов и трудящихся города о закрытии церквей, мечетей, синагоги и о снятии колоколов, постановил: удовлетворить требования трудящихся – закрыть кафедральный собор, Вознесенскую, Преображенскую, Серафимовскую и Богословскую церкви, синагогу №1, мечети на арендованных местах, новой стройке, Карачах и при татпедтехникуме, а также снять колокола со всех церквей города и передать их в фонд постройки Дома культуры в Оренбурге. Все здания закрытых церквей и мечетей передать под очаги культуры”.

От города не отставала “советская, коллективизирующаяся” деревня. После выступления в клубе с. Гамалеевки Сорочинского района военного врача, с помощью “ярких фактов, доказавшего вредность алкоголизма и религии”, сельчане дали согласие на снятие колоколов. Жители села Тугустемир Троицкого (прим. теперь Тюльганского) района совместно с рабочими стекольного завода, собравшись в день смерти Ленина, постановили: “снять все колокола с Никольской церкви (общий вес 4.360 кг), передать их промышленности, а стоимость внести на приобретение тракторов”. Граждане села Нестеровки Сорочинского района единогласно решили снять колокола с сельского храма и “вызвали” все села района последовать их примеру.

В селе Новоникольском Шарлыкского района “порешили” снять колокол: 50% стоимости передать в счет задатков на тракторы, а 50% “употребить” на увеличение продовольственного фонда. В поселке Юртаевском пошли дальше – в фонд “тракторизации” передали не только колокола, но и всю церковную утварь.

Под заголовком “ избавляется от церковного трезвона” газета “Смычка” сообщила о том, что представители горсовета и общественных организаций 14 февраля 1930 года приступили к выполнению многочисленных требований трудящихся Оренбурга, оформленных пленумом горсовета в постановлении о снятии колоколов, передаче их нуждающимся в металле заводам и о закрытии церквей, мечетей, собора и синагоги №1.

Тогда же на первой странице под рубрикой “хлеб металлозаводам” публикуется фото – о подготовке к спуску колокола с Вознесенской церкви.

У нас есть возможность как бы присутствовать при снятии колоколов с Вознесенской церкви – сохранилось свидетельство очевидца:

“На Гостином дворе – людское скопище. “Паломники” с толчка, завсегдатаи уличных сцен, случайные прохожие и беспризорная голытьба. Толпа накручивается, как снежный ком. Сотни глаз устремлены на церковь. В амбразуре колокольни копошатся рабочие, чернеют лесенки, свисают канаты.

– С утра возятся и никак не могут изловчиться, – замечает деловито “засаленный полушубок”, – разве с таким струментом возьмешь его окаянного, чай, не горшок сбросить!
– Ох, родненькие, сорвется, беды не оберешься, – в паническом ужасе говорит “рязанская баба”.
– Ничего, кума, яичница будет, – утешает ее гражданин в заячьем треухе.
– Осади назад! – отодвигает толпу вездесущий блюститель порядка.

Семипудовые “жены мироносицы”, прикрываясь концом пухового платка, зловеще шепчутся: “Страсти господни! Светопреставление! Не допусти, владычица! Разрази нечестивых!”

Монашка-“черничка” сообщает исподтишка о сезонном чуде: “В Москве снятые колокола вознеслись на небо. В Киеве колокольня стряхнула антихристовых мастеров. А в Сибири огонь господний опалил безбожников!”

– Брось трепать-то языком! Не мути головы! Довольно морочили нас своими чудесами, – вмешивается в разговор рабочий. Христовы “делегатки” испуганно озираются и рассасываются в толпе.
– Чего это глазеет народ, аль пожар? – спрашивает новичок.
– Колокола льют, – шутит “присяжный острослов”.

Скрывшийся за инициалами “Т.Б.”, другой оренбуржец оставил для нас репортаж о снятии колоколов с Казанского собора: “Как ни говори, может, не бог, а какая-то сила над нами есть… Почему-то ведь идет снег, а не дождь?! – говорит старуха.

– Ну, бабка, – авторитетно заявляет ей милиционер, – это сила науки.
– Наука! Много вы с вашей наукой делаете. Вот летошний год недород был и наука ваша ни при чем.

Толпа растет. Подходят все новые и новые люди, пялят глаза наверх – туда, где в небо седое и снежное вздымаются купола собора. Там на колокольнях чернеют фигуры нескольких рабочих, крепящих блоки для спуска колоколов.

– Дедушка мой участвовал в стройке этого собора… Лет тридцать назад это было, когда колокол отливали вот здесь, – говорит один из зрителей и тычет пальцем в сторону, где из-под снега, близ железной ограды по ветру бьются тонкие ветви кустов.
– Молебны заказывали, колокола отливали – купчихи с себя кольца и брошки золотые срывали – кидали в расплавленную медь. Там в колоколах не только медь, а и серебро для звона прибавлено… Богатство ведь, а без толку сколько времени пропадало…<
– Когда-то снимут колокола эти?
– Шут их знает, с утра работают…

В порыжевшей, когда-то богатой мантилье, такая же порыжевшая и поблекшая женщина подхватывает:

– Вот при мне колокола-то ставили, в полчаса и подняли, и укрепили, а тут ишь сколько возятся.
– Бог мешает… Не хотит, чтобы колокола забрали, – вставляет реплику рабочий и толпа хохочет.
– Перед страшным судом это, – шепчет, оглядываясь по сторонам старуха, – я вот, милые мои, на эту самую копейки давала.

Проходит рабочий, останавливается на минутку и смотрит на колокольню.

– А ну-ка, ребята, позвони в последний раз!
– Ну хорошо теперь, клуб будет хороший, да и близко ходить!

На колокольне рабочий, подвешивающий блок, ударил по колоколу и он надтреснуто загудел.

– Ишь плачет…
– Бросай! – крикнул кто-то и колокол в несколько сот пудов тяжестью грохнул на землю, зазвенел, расколовшись на несколько частей, и под ударом заходила земля.

Около медных кусков колокола, впившихся в землю, кучится уже тающая толпа…

– Наконец-то, выполнили требование наших собраний. Металла много. Тут в колоколах только с одного собора 1800 пудов меди – это сколько тракторов выйдет!”

Не хочется верить в искренность слов: “Толпа смотрит спокойно, деловито, равнодушно на это небывалое историческое зрелище…”

И теперь мы знаем, что ошибался автор этих строк, провозглашая:

“Мы являемся последними слушателями церковного “благовеста”. Наши дети и внуки не будут слышать ни вечернего звона, нашедшего музыкальное отражение в дворянской поэзии, ни пасхального пьяного гвалта “сорока сороков”, ни мрачных траурных мотивов, напутствующих человека в последний путь. Церкви немеют… Колокола отпевают самих себя и своих тысячелетних владык… Слышится последний похоронный звон. Религия уходит в могилу. Но медь колоколов, крещенная в безбожной заводской купели, запоет могучий торжествующий гимн труда. На место умирающего “благовеста” колоколов идет величественный благовест машин”.

На заседании президиума Оренбургского горсовета 5 апреля 1930 г. принято постановление:

  1. Ввиду окончательного снятия колоколов и принятия Рудметаллторгом, но отказа последним оплаты их стоимости, мотивируя, что оплатит производство в централизованном порядке, а посему поручить Горфинчасти предъявить счет Рудметаллторгу о взносе причитающихся сумм.
  2. Учитывая напряженность местного городского бюджета, а также необходимость постройки в городе Дома культуры просить Окрисполком о возбуждении ходатайства перед Крайисполкомом о передаче всех 100% вырученных средств за колокола в местный бюджет для постройки Дома культуры…

Не везде поспешили выполнить решения о снятии колоколов. Осенью 1931 года в “Оренбургской коммуне” автор небольшой заметки возмущался:

“Поселок Берды Оренбургского района коллективизирован на 97 процентов и несмотря на это, по поселку до сих пор разносится колокольный звон. Колхоз “Ленинский луч” не имеет зернохранилища. Помещение церкви вполне можно использовать для этого. Берды не имеют хорошего культурного центра. В помещении, занимаемом церковью, можно организовать и кинотеатр…”

Вскоре последовали репрессии, направленные против священнослужителей. В селе Берды церковную службу вел Николай Иванович Батюшкин, которого от расстрела избавил Бог. Пожилой священник, 1872 года рождения, решением тройки ОГПУ был осужден на пять лет высылки.

Пакат: Религия тормоз пятилетки!

К 1932 году, когда декретом правительства за подписью Сталина была объявлена “безбожная пятилетка”, воинствующих безбожников на территории всей страны насчитывалось уже свыше 5 миллионов, объединенных в более чем 60 тысяч ячеек.

Тиражи антирелигиозной литературы год от года росли: в 1930 году ее было издано больше 50 миллионов экземпляров, тираж газеты “Безбожник” в 1931 году достиг полумиллиона, а журнала с тем же названием — 200 тысяч. Повсюду организовывались кружки юных безбожников, к концу 1931 года в них было 2 миллиона человек. В 1932 году вышел первый том пятитомного сборника Ярославского “Против религии и церкви”.

Тиражи антирелигиозной литературы год от года росли: в 1930 году ее было издано больше 50 миллионов экземпляров, тираж газеты "Безбожник" в 1931 году достиг полумиллиона, а журнала с тем же названием — 200 тысяч.

Началось создание государственных антирелигиозных рабочих университетов — специальных учебных заведений для подготовки кадров для решающего наступления на религию.

В 1931 году в стране было свыше 3000 “безбожных ударных бригад”, свыше 100 “безбожных ударных цехов” и заводов, около 300 “безбожных колхозов”. К концу 1932 года планировалось довести число безбожнков до 8 миллионов человек. А численность юных борцов с “мракобесием и клерикализмом” должна была возрасти до 10 миллионов.

Тиражи антирелигиозной литературы год от года росли: в 1930 году ее было издано больше 50 миллионов экземпляров, тираж газеты "Безбожник" в 1931 году достиг полумиллиона, а журнала с тем же названием — 200 тысяч.

План ликвидации религии к 1937 году составили в Антирелигиозной комиссии. По этому плану к 1932-1933 годах должны были закрыться все церкви и молитвенные дома, к 1933-1934 году исчезнуть все религиозные традиции, привитые литературой и семьей, к 1934-1935-м страну и прежде всего молодежь планировалось охватить тотальной антирелигиозной пропагандой, к 1935-1936 годам собирались уничтожить последних священнослужителей, а к 1937 году должна была исчезнуть из жизни сама память о Боге.

Антирелигиозные частушки. Оренбург 1935 год.

Антирелигиозные частушки. 1935 год.

Но сознание народа оказалось очень консервативным. Перепись населения 1937 года, в опросные листы которой по распоряжению Сталина был включен пункт о религии, выявила удивительную картину: из 30 миллионов неграмотных граждан старше 16 лет 84% (25 миллионов) признали себя верующими, а из 68,5 миллиона грамотных — 45% (более 30 миллионов).

Итоги переписи засекретили и решили перейти к более привычной тактике: на 1937-1938 годы пришелся пик уничтожения духовенства, в том числе и лояльного, которое выполнило свою раскольническую роль в 1920-е годы и теперь оказалось ненужным.

В 1937 году возобновилось массовое закрытие церквей. За 1935-1936 годах было закрыто около 10 000 церквей, в 1937 году — 8 000, в 1938 году прекратило действовать более 6 000 храмов.

Но храмы закрывали и после этого. По современным уточненным данным, из дореволюционных российских храмов в начале войны действовало примерно 350-400, то есть в 1939, 1940, 1941 годах ежегодно закрывалось 300-400 храмов.

Литургической жизни Русской Церкви был нанесен страшный удар, но полностью она не прекратилась даже в тех местах, где действующих храмов вообще не оставалось. Многие священнослужители ушли в подполье и окормляли верующих тайно.

Не прекратилась и промывка мозгов. Союз воинствующих безбожников подключил к своей “воспитательной” работе комсомол и профсоюзы. В 1938 году по инициативе Ярославского отделение истории и философии Академии наук начало готовить двухтомник по истории религии и атеизма. А в 1940 году в системе Академии наук организовали постоянную аспирантуру по истории религии и атеизма.

В 1935-1941 годы шло физическое истребление духовенства и мирян. В результате понесла столь тяжкие потери, что последствия этого сказываются до сих пор.

Арестованным предъявляли самые невероятные обвинения — в шпионаже, саботаже, терроре. Так архиепископ Смоленский Серафим (Остроумов) был обвинен в том, что возглавлял банду контрреволюционеров. В Горьком в 1937 году прошел типичный процесс, в котором местное духовенство обвинялось в организации “подпольного фашистского центра”, который “посредством монашек и верующих совершал террористические акты и шпионаж”. Подобные процессы проходили повсеместно.

Если в 1934 году было арестовано 6 епископов, то в 1935 году — 14, в 1936 году — 20. В результате 10 мая 1935 года митрополит Сергий (Страгородский) был вынужден распустить Временный Патриарший Синод и управлять всеми епархиями при помощи своего викарного епископа Сергия (Воскресенского) и канцелярии, состоявшей из секретаря и машинистки.

В 1937 году было арестовано 59 епископов (и еще 39 обновленческих), расстреляно 60. А всего в 1936-1938 годах, по некоторым оценкам, мученически пострадали за Христа около 200 архиереев.

Арестовывали и рядовых священнослужителей и мирян — либо по доносам, либо по подозрению в антисоветской деятельности, как представителей враждебного класса. Сложно установить точное число пострадавших за веру во время гонений второй половины 1930-х годов — в разных источниках приводятся различные сведения.

Игумен Дамаскин (Орловский), основываясь на сведениях Александра Яковлева, возглавлявшего комиссию по реабилитации жертв политических репрессий, приводит статистику по годам:

  • 1937 г. — арестовано 136 900 православных священно- и церковнослужителей, расстреляно 85 300
  • 1938 г. — арестовано 28 300 человек, расстреляно 21 500
  • 1939 г. — арестовано 1 500 человек, расстреляно 900
  • 1940 г. — арестовано 5 100 человек, расстреляно 1 100
  • 1941 г. — арестовано 4 000 человек, расстреляно 1 900

В результате к началу войны на территории СССР оставалось 5 665 официально зарегистрированных священнослужителей, причем больше половины из них проживали на присоединенных в 1939-1940 годах землях.

Таким образом, вторая “безбожная пятилетка” была близка к цели, поставленной партией. Помешала война.

В городе Чкалове проживает значительное число служителей религиозного культа

Союз воинствующих безбожников просуществовал до 1947 года и передал свои функции Всесоюзному обществу “Знание”. А в конце 1950-х началась новая “безбожная пятилетка”.

Храм Казанской Иконы Божией Матери в поселке Берды перед взрывом
Храм Казанской Иконы Божией Матери в поселке Берды перед взрывом

А бердская каменная церковь, славящаяся своей красотой на всю округу, пришла в упадок, запустение. Летом в ней держали кур, а зимой церковное помещение служило складом, сюда ссыпали зерно. По сводами Божьего храма, которые некогда озарялись свечами,  прижились голуби. Всюду: на карнизах, окнах – известковый птичий налет. На остатках былой красоты, которую являла собой церковная роспись, выступили пятна плесени, появилась сырость. Они уже тронули и почти стерли лики преподобных. Потускнело настенное золото. В таком неприглядном, Богу противном виде простояла до начала 60-х годов XX столетия. «Лишнее помещение», в стенах которого резвились тогдашние сорванцы, решено было взорвать. И, заглушив причитания старушек, здесь прогремели три или четыре взрыва, т.к. с первой попытки храм ликвидировать не удалось.

Сбылось пророчество Ф.М. Достоевского. Великий писатель земли русской еще в 1877 году, за сорок лет до Октябрьского переворота, писал:

“Предвидится страшная колоссальная стихийная революция… Бунт начнется с атеизма и грабежа всех богатств, начнут низлагать религию, разрушать храмы и превращать их в стойла…”

Но времена безбожия закончились. 4 июня 2005 года, рядом с прежним местом, где стояла церковь, состоялась закладка первого камня в основание нового шестнадцатиметрового храма во имя Казанской иконы Божией Матери. От былого храма осталось одно название и несколько икон. Их начали приносить жители Берд, когда решено было возрождать былые традиции.

При создании статьи использовались материалы:

  1. Еременко В. Страницы летописи Бёрдской. Оренбург, ИПФ «Вестник», 2008
  2. “Это сколько тракторов выйдет?”, газета «Оренбургская коммуна», 11 марта 1930
  3. Марина Борисова “Религия – опиум для народа”, журнал “Фома”, 17.05.2012
, , , , , , ,

Уважаемые посетители сайта, уже много лет «Бердская слобода» является некоммерческим проектом, который развивается исключительно на деньги создателей.

Несмотря на то, что сайт некоммерческий, для его развития и поддержания работоспособности необходимы постоянные денежные вливания. Это не только оплата работы технических специалистов, хостинга, дискового пространства, продления доменных имен, но и приобретение некоторых документов, попадающих в нашу коллекцию из архивов и от частных лиц.

Перевести средства на развитие проекта «Бердская слобода» можно воспользовавшись формой, размещенной ниже:

Подписаться
Уведомить о

0 комментариев
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии
0
Оставьте комментарий! Напишите, что думаете по поводу статьи.x