Безумно люблю свою районную библиотеку, а именно ту часть, которая именуется «буккроссинг». Для тех, кто не знает, так называется общественное течение, когда люди прочитав книгу, оставляют ее в общественном месте, в моем случае районной библиотеке, для того, чтобы другой, случайный человек, мог эту книгу найти и прочитать; тот, в свою очередь, должен повторить это же действие.
Есть подобные «буккроссинги» и в Оренбурге – это белый ящик в парке Перовского и полка в центральной библиотеке имени Крупской.
Так вот, возвращаюсь к основной мысли. Я совершенно не понимаю людей, которые вместе со ставшими уже ненужными книгами относят в «буккроссинг» различные исторические раритеты.
Осенью прошлого года я уже рассказывал, что таким образом раздобыл в хорошем состоянии томик «Параллельных словарей языков русского, немецкого, французского и английского, для употребления русского юношества», изданный в Санкт-Петербурге в 1853 году.
Вот и последний поход в библиотеку принес мне подборку открыток-почтовых карточек с фотографиями известных личностей, изданных в до и сразу в послереволюционный период. Вот эти снимки:
Михаил Мордкин (1880—1944) – русский солист балета, балетмейстер, балетный педагог.
Федор Шаляпин (1873 – 1938). Думаю, что нет ни одного человека, не знающего его знаменитого баса выводящего «Вдоль по Питерской…».
Леонид Собинов (1872 – 1934) – русский оперный певец, народный артист Республики, один из крупнейших представителей русской классической вокальной школы.
Анастасия Вяльцева (1871- 1913) – русская эстрадная певица, исполнительница русских и «цыганских» романсов, артистка оперетты.
Пара снимков, напечатанных в издательстве Карла Фишера, который начинал свою профессиональную деятельность в Оренбурге и продолжил в Москве. Это
Екатерина Гельцер (1876—1962) – русская балерина, крупнейшая звезда советского балета 1920-х годов.
Вера Каралли (1889 – 1972) – русская балерина, актриса немого кино, балетный педагог.
Ну и в качестве вишенки на торт, снимок Веры Холодной (1893 – 1919) – российской актрисы немого кино, вынесенный в заголовок статьи.
На снимке есть надпись, сделанная чернилами от руки «На память от В. Холодной 918». Даже не верится, что этот снимок подписала известная актриса начала прошлого века.
Вера Холодная всегда держала под рукой пачку снимков, сделанных “столичными портретистами”, которые с удовольствие подписывала и раздавала своим знакомым.
Вот как это описывает Макс Поляновский (Советский экран. 1966. № 18.).
Гражданская война… Я учусь в Одесской гимназии.
Во время летних каникул у меня возникло желание приобрести фотографический аппарат, но не было денег.
В городе стал выходить театральный журнал.
Гимназисту, принесшему свою заметку в редакцию этого журнала, сделали заманчивое предложение.
— Хотите стать нашим экспедитором? — спросил редактор, деликатный, выхоленный студент. — Будете получать пять процентов вырученной от продажи суммы.
…Я испытывал уважение и доверие к редактору. Иногда показывал ему свои заметки: театральную хронику, небольшие рецензии. Редактор сразу просматривал их, мягко улыбаясь, иные бросал в корзину, другие правил красными чернилами, кое-что вычеркивая, и отправлял в набор.
Однажды редактор поручил мне снести в гостиницу последние номера журнала и его записку, адресованную «госпоже В. В. Холодной» с просьбой выполнить обещание — написать статью для журнала.
К тому времени исполнилось два месяца моей работы экспедитором. Это позволило мне осуществить мечту: на местной «барахолке», обширном одесском толкучем рынке, был куплен по дешевке фотоаппарат — громоздкий ящик, сооруженный, вероятно, вскоре после изобретения Дагерром фотографии.
Прихватив с собой эту камеру, я отправился в гостиницу, где проживала Вера Холодная.
Звезда экрана, вся в белом, сама отворила дверь.
— Я из редакции, — смущенно пробормотал экспедитор.
Вера Холодная прочитала записку и утвердительно кивнула.
— Передайте редактору, что я выполню обещание.
Экспедитору в пору бы откланяться и уйти. Но, запинаясь, я высказал желание получить снимок знаменитости.
— Вам фотокарточку? Пожалуйста! — нисколько не удивившись, ответила она и выдвинула ящик стола.
Ободренный ее вежливой готовностью, я метнулся в прихожую и внес в комнату массивную фотокамеру с треногой.
— Разрешите сфотографировать, Вера Васильевна…
— Так вы сами хотите меня снимать? Что ж, пожалуйста…
Она оставалась в кресле с чашкой в руке, привычная к съемкам актриса с большими, выразительными глазами. Фотокамера скрипела, пока я расправлял и устанавливал штатив.
— Отродясь не видела такого странного фотоаппарата, — сказала удивленная кинозвезда.
Тем временем я приладил к объективу затвор с рыжей резиновой грушей, снял тужурку и, накрыв ею голову, стал вращать винт у края доски. Я вглядывался в изображение на матовом стекле, пытался установить резкость и, найдя, наконец, фокус, вложил в стершиеся пазы неуклюжую деревянную кассету.
— Неужели у вас… получится? — участливо спросила киноактриса.
— Иногда получается, Вера Васильевна. Мне очень хочется иметь о вас память. Прошу одну минутку! — И я возвестил, как заправский фотограф: «Спокойно, снимаю!»
Она привыкла во время киносъемок чувствовать себя непринужденно, жить, двигаться, а тут пришлось сидеть неподвижно да еще держать чашку в руках. Когда съемка была закончена, Холодная встала с кресла и внимательно осмотрела фотокамеру, словно перед нею было некое ископаемое.
— Вера Васильевна, нельзя ли еще разок сфотографировать вас? На балконе бы! — смущенный собственной дерзостью, пробормотал я.
— Еще сниматься? И на балконе? Ведь толпа соберется, пока вы наладите свой… механизм.
По-видимому, она была добрым человеком.
— Ладно, давайте на балконе. Когда все установите, позовете меня. Чтобы избежать сборища. Ох, уж это мне бремя славы!..
Фотосъемка на балконе затянулась, досужие пешеходы любопытствовали. Вернувшись в комнату, актриса извлекла из ящика письменного стола снимок, сделанный столичным портретистом, и вручила его мне.
— Вот, на случай, если ваш труд окажется не совсем удачным. А за журналы спасибо. Вы просите подписать эту мою памятку? Пожалуйста!
Размашистым почерком она вывела под снимком густыми, как тушь, черными чернилами два слова: «Вера Холодная».
…Миновало более сорока лет. Бывший экспедитор театрального журнала и поныне хранит портрет Веры Васильевны Холодной с ее личной подписью.
Уцелел и один из снимков, сделанных летом 1918 года в номере гостиницы.
© 2019, «Бердская слобода», Лукьянов Сергей
Похожие темы:
