Биографическая заметка о графе П.П. Сухтелене, оренбургском военном губернаторе (к вопросу о составлении биографических сведений о бывших главных начальниках Оренбургского края).
Портрет Павла Петровича Сухтелена мастерской Джорджа Доу. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург).
В одном из дел[1] бывшей канцелярии оренбургского генерал-губернатора нам пришлось прочесть интересный ответ графа Павла Петровича Сухтелена 2 го, последовавший от него в 1831 году уральским казакам, по поводу их ходатайства о наименовании в честь графа одного из четырех фортпостов, возводимых в уральском войске. Ходатайство это мотивировалось, как видно из донесения войсковой канцелярии,
«из уважения более к тому, что сии новыя заселения послужат незабвенной памятью нынешняго счастливаго времени для уральцев, удостоенных многих Высокомонарших лестных милостей по особому ходатайству Вашего Сиятельства»…
Разрешив уральским казакам по вышеупомянутому их ходатайству наименовать фортпосты: «Царево-Никольским» [2], «Цесаревича», и Варшавским [3], граф Сухтелен» относительно наименования «Сухтеленский» ответил:
«именованному же «Сухтеленским» предлагаю дать другое приличное название, ибо воспоминание меня будет время, когда я благополучно кончу службу свою здесь по званию корпусного командира и военного губернатора».
В виду такой резолюции графа фортпост был наименован «Благодарным» и под таким наименованием существует и по настоящее время. Приведенный выше ответ вполне определяет высокообразованную и высоконравственную личность, какою был граф П.П. Сухтелен.
Примечание «Бердской слободы»: Авторский текст оставлен без изменений, старая (дореволюционная) орфография приведена к современному виду.
Граф Павел Петрович Сухтелен родился в 1788 г.[4] и получил основательное образование под руководством своего знаменитого отца Петра Корниловича Сухтелена, перешедшего из Голландии на службу в Россию в 1788 г. в чине инженер-полковника (впоследствии был инженер-генералом и созидателем в России генерального штаба). Граф Павел Петрович Сухтелен начал свою службу в 1802 г. в колоновожатых (что ныне генеральный штаб). Имея 15 лет отроду, Сухтелен был произведен в поручики, затем перешел в кавалергарды. В 1805 г., участвуя в Аустерлицком сражении, получил во время рубки с французской кавалерией сабельный удар в голову и, контуженный ядром в ногу, был взят в плен. Наполеон, увидев Сухтелена, сказал: «Ого! Так молод и вздумал потягаться с нами!»
– Молодость не мешает быть храбрым, — смело отвечал Сухтелен.
– Браво молодой человек! Ответ прекрасный! – воскликнул Наполеон, — продолжайте служить и вы уйдете далеко.
Предсказание Наполеона сбылось. Вся почти служба Сухтелена была исключительно боевою.
По возвращении в Россию Сухтелен получил золотую саблю «за храбрость». В 1807 году он уже вновь сражался под Гейдельбергом и Фридландом; в 1808 г. участвовал в Финляндии при переговорах о сдаче крепости Свеаборга, за что был пожалован в флигель-адъютанты.
В 1809 году во время войны со Швецией Сухтелен переходит с Кульневым по Ботническому заливу по льду; в 1811 г. отличается против турок при взятии Слободзеи.
Однажды, во время этой войны командующий армией Кутузов послал Сухтелена с важным поручением к генералу Маркову, находившемуся в тылу неприятеля. Сухтелен сел в лодку с одним гребцом и поплыл мимо турецкого лагеря и, не смотря на пушечный и ружейный огонь, достиг благополучно места своего поручения.
В 1812 году Сухтелен находился в отряде партизана Чернышева; в 1827 году принимал деятельное участие в персидской войне и при взятии города Эривани, будучи уже в должности генерал-квартирмейстера главного штаба Его Величества и начальником штаба кавалерийских корпусов, захватил в плен коменданта эриванской крепости Хасан-Хана, за что и был пожалован орденом св. Георгия 3 класса.
За участие в Турецкой войне 1829 года награжден был золотой шпагою. Возвратясь в С.-Петербург, по званию генерал-квартирмейстера Сухтелен в апреле 1830 г. был назначен оренбургским военным губернатором. Приняв обширный оренбургский край от своего предместника генерала от инфантерии Петра Кирилловича Эссена, граф Сухтелен в короткое время успел приобрести своей доступностью, отзывчивостью и гуманностью общую любовь населения и умиротворить край после целого ряда лет своевольства и злоупотреблений лиц, окружавших бывшего его предместника военного губернатора Петра Кирилловича Эссена, человека, как описывают его современники — совершенно неспособного для занятия такого важного поста, как пост главнокомандующего пограничным оренбургским краем и войсками сего края, и притом человека, получившего самое недостаточное образование.
Управление оренбургским краем графом Сухтеленом хотя и было непродолжительно (Сухтелен назначен в Оренбург в апреле 1830, а скончался 20 марта 1833 г.), но ознаменовано многими полезными реформами и осталось памятным для всего края. Его просвещенная деятельность, его приветливость, ум, обходительность привязывали к нему всех близко знавших его и имевших счастье служить при нем. Между жителями края, даже киргизами и другими кочевыми народами, Сухтелен успел приобрести такое доверие и такое уважение, что и поныне имя его живет в благодарной памяти всего населения Оренбургского края.
На управление киргизами (и другими кочевыми племенами) Сухтелен впервые взглянул совершенно иначе, чем смотрели на это дело его предместники: он признавал, что киргизы должны быть удержаны в кочевом состоянии, т.е., что киргизы могут быть полезны России только в виде кочевого народа, как потребители наших хлебных продуктов и мануфактурных изделий и как производители кож и других сырых предметов. В числе замечательных предприятий графа Сухтелена по управлению киргизами было составление катехизиса киргизских законов. К сожалению избранный для наблюдения за редакцией свода обычаев и правил (закона) киргизского народа хан-Джигангера оказался несостоятельным выполнить это дело: составленный им свод отличался такой сбивчивостью и бестолковостью, что не было возможности перевести его.
Графом Сухтеленом сделана первая попытка ввести между киргизами оспопрививание; но в этом деле, по совершенной дикости народа, невозможно было иметь успеха.
Непоколебимо оставаясь при убеждении, что киргизы могут быть только кочевниками, а не оседлыми жителями, что хлебопашество им не сродно, Сухтелен предписывал не принуждать их к тому, но уважая право собственности, считая за Уралом земли принадлежащими киргизскому народу, не дозволил казакам распахивать там земли. Вся киргизская полоса земли, прилегавшая к русской линии, была при графе Сухтелене разделена на дистанции, которыми управляли начальники из киргизов. Мера эта оставалась в своей силе до 1869 года.
В отношении башкир граф Сухтелен не разделял мнения Эссена, а вполне соглашался с резолюцией Императора Александра Павловича, собственноручно написавшего на докладе Эссена — «не лучше ли башкир обратить в казенных поселян» и заявил официально, что он находит башкир в военном смысле бесполезными. Предложение же графа Сухтелена об обращении большей части башкир в податное состояние хотя и было одобрено правительством, но ему не суждено было осуществиться. Что касается просветительной деятельности графа Сухтелена, то она выразилась, между прочим, в упорядочении учебного курса и самой программы наук, преподававшихся в Неплюевском военном училище (ныне кадетском корпусе).
Как известно, в Неплюевском военном училище, открытом 25 января 1825 г. при военном губернаторе П.В. Эссене, согласно установленной программы положено было преподавать как русским, так и азиатцам следующие предметы: Закон Божий для русских и закон магометанский для азиатцев; языки: русский, арабский, татарский, персидский, немецкий и французский; общее нравоучение; историю всемирную и Российскую; начальные основания естественной истории и общие понятия о физике с приложением всех этих предметов в особенности к топографии Оренбургского края; арифметику, алгебру, геометрию и тригонометрию, плоскую и сферическую; полевую фортификацию; начальные основания артиллерии, рисование и черчение планов, военные экзерциции и гимнастические упражнения.
Курс полагался 6 летний, с разделением воспитанников на 3 отделения. Бывший инспектор Неплюевского корпуса полковник Митурич в своей «Записке о главных изменениях, которым подвергались оренбургское Неплюевское военное училище и оренбургский Неплюевский кадетский корпус от основания до настоящего времени» (отпечатанной в памятной книжке Оренбургской губернии за 1870), говоря о деятельности графа Сухтелена в отношении Неплюевского корпуса и в частности — в отношении изменения указанной выше программы, говорит так: — «граф Сухтелен, назначенный на место генерала от инфантерии Эссена, при вступлении своем в управление Оренбургским краем обозревая оренбургское военное Неплюевское училище, нашел в учебной части его, как он сам выразился «настоящее Вавилонское столпотворение». — «В самом деле! Учить воспитанников, — говорит в своей записке г. Митурич, — одновременно 6 языкам и кроме того преподавать еще азиатцам», — большинство коих мало способно ко всякому умственному соображению — математику и военные науки, было выше сил учащихся и не принесло, как показал опыт, желаемого успеха. Вследствие чего составлено было новое предположение — разделить училище по курсу наук на два отделения — европейское и азиатское; в первом из них ограничиться изучением только европейских языков, а во втором — языков восточных и, вместе с тем, прекратить в этом отделении преподавание военных наук, алгебры, тригонометрии и черчения планов.
Проект этот удостоился Высочайшего утверждения не ранее 9 декабря 1840 г. в управление краем генерал-адъютанта В.А. Перовского; к проекту приложены были и новые, правила выпуска воспитанников из училища. Из вышеуказанного можно заключить, что только благодаря идее графа Сухтелена было уничтожено в корпусе непосильное, а потому и бесполезное зубрение детьми многих учебных предметов. Благодаря той же просвещенной заботливости графа Сухтелена, в Оренбурге в 1832 году было открыто при Неплюевском кадетском корпусе особое отделение для воспитания детей женского пола под названием «Оренбургское девичье училище», преимущественно для детей, коих отцы служат или служили в войсках отдельного оренбургского корпуса в нижних чинах и для детей всякого свободного состояния неимущих людей [5].
Первых полагалось 30, а вторых 20, те и другие должны были воспитываться бесплатно; возраст поступления определен был не моложе 7 и не старше 13 лет. Выбор девочек утверждался графом Сухтеленом.
Предметы обучения были: Закон Божий, чтение и письмо, основания правил арифметики по книгам и на счетах; шитье белья, перчаток, башмаков; вышивание и другие полезные рукоделия. — Для заведывания училищем был открыть на первых порах комитет из жен генералов и других почетнейших особ города Оренбурга.
Об открытии училища объявлено было между прочим и по оренбургскому казачьему войску, результатом чего была подача заявлений об определении 22 девиц-казачек, в том числе 16[6] дочерей офицеров, зауряд—офицеров, а остальные — 6 — дочерей казаков.
Впоследствии оренбургское девичье училище было преобразовано по Высочайшему повелению от 6 марта 1848 года на новых началах и ныне существует под названием института Императора Николая 1-го. Благодаря той же неусыпной просветительной деятельности графа Сухтелена при оренбургском Неплюевском военном училище было положено начало научному музею и учреждены новые школы в казачьих отрядах и фортпостах, а также приходское училище в г. Оренбурге.
Желая дать для Оренбургского края всесторонне образованных людей, граф Сухтелен послал в г. Казань четырех питомцев Неплюевского военного училища, родом азиатцев, для образования в Императорском казанском университете. Основанием к этому, по словам ныне здравствующего старожила, члена оренбургской ученой архивной комиссии отставного генерал-майора Ивана Васильевича Чернова, было убеждение самого графа Сухтелена, что если до сих пор Азия служила Европе светочем просвещения, то пора теперь Европе быть просветительницей Азии. Эта гениальная мысль графа Сухтелена, послужила к испрошению в 1836 году Высочайшего повеления об учреждении в казанской гимназия и казанском университете 20 казенных стипендий для детей магометан Оренбургского края, — не отменного и поныне. Так, по словам того же генерал-майора Чернова на основании означенного Высочайшего по веления в казанском университете в его время, в 30 х годах, обучались стипендиаты — питомцы Неплюевского военного училища: Кукляшев, Шарыпов, Супхангулов я Нигматуллин — последние трое были врачами в башкирском войске, что же касается Кукляшева, то по окончании курса в университете, по восточному факультету он был преподавателем восточных языков в Неплюевском кадетском корпусе.
Но горячо принимая к сердцу заботы о благоустройстве вверенного ему края, граф Сухтелен сознавал и всю трудность своих обязанностей и, со свойственной ему скромностью отзывался о себе так:
— «Мною не выполнено того, о чем когда-то помышлял Неплюев. – Занимая место Неплюева, и читая его мнения, не могу не поддаться обаянию Неплюева и желал бы исполнить его волю».
(Эпиграф к III тому монографии В. Н. Витевского: «Неплюев и Оренбургский край до 1758 года»).
К сожалению, желаниям графа Сухтелена не суждено было осуществиться. Смерть нежданно прервала полную светлых надежд и кипучей энергии жизнь этого деятеля, и 20 марта 1833 года графа Сухтелена не стало…
О кончине графа Сухтелена был отдан следующий приказ по отдельному оренбургскому корпусу от 21 марта 1833 г. за № 21[7], характеризующий в кратких словах личность покойного графа П.П. Сухтелена и общее к нему сочувствие его подчиненных.
«Приказ по отдельному Оренбургскому корпусу, г. Оренбург. Марта 21 дня 1833 г. № 21. Оренбургский военный губернатор и командующий отдельным оренбургским корпусом генерал-адъютант граф Павел Петрович Сухтелен 2 (прим. так указано в первоисточнике), будучи одержим простудною головною болью, с декабря месяца постепенно увеличивающейся, 20 сего марта, в половине 10 часов по полудни, занимаясь делами, не чувствуя особенных припадков, мгновенно помер. По сему горестному и совершенно неожиданному событию, на основании 2 части §93 Высочайшего учреждения для большой действующей армии 27 января 1812 г., я вступил в командование отдельным оренбургским корпусом и в управление пограничною частию.
О столь неожиданной кончине нашего благодетельного и достойнейшего начальника с чувством сердечного соболезнования даю знать по корпусу, который постоянно был предметом заботливых попечений его, с уверением, что все войска оренбургский корпус составляющие с участием разделят со мною душевное прискорбие о внезапной кончине графа Сухтелена 2, незабвенного в сердцах облагодетельствованных им обитателей оренбургского края.
Горестное обстоятельство сие поставляет меня в печальную обязанность вместе с сим предложить всем командам оренбургского отдельного корпуса, равно комендантам крепостей и прочим частным начальникам, по всем делам, относящимся до службы и требующим разрешения, обращаться ко мне впредь до особого Высочайшаго повеления».
Подписал начальник штаба отдельного Оренбургского корпуса
генерал-майор Мистров 1-й.
Петропавловская церковь, Оренбург
Тело графа было предано земле в ограде военной Петропавловской церкви по общему желанию жителей г. Оренбурга, хотя он и был лютеранин. До сих пор еще сохраняется в ограде этой церкви скромный памятник над могилой этого единственного из военных губернаторов и генерал-губернаторов Оренбургского края, оставшихся на веки в пределах этого края… Не можем не привести в заключение прекрасного четверостишия неизвестного автора, начертанного на одном из портретов графа Сухтелена, хранившихся, как святыня, в домах уральских казаков. Как мне передавал внук полковника Щапова, отставной хорунжий Василий Андреевич Щапов, в доме его деда хранился портрет графа Сухтелена, писанный маслинными красками. Под портретом, как он хорошо помнит, было начертано следующее четверостишие:
«Пока течет Урал пустынный,
Пока шумит ковыль степной,
Ты не забыт, правитель мирный,
В стране, прославленной тобой»!
Не задаваясь целью составления полного биографического очерка о графе П П. Сухтелене, мы желали бы обратить настоящей заметкой просвещенное внимание читателей и, в особенности, старожилов края, на ту пользу, которую могли бы оказать подобные мелкие биографические заметки и наброски о жизни и деятельности бывших главных начальников оренбургского края.
А деятельность этих лиц, действительно, достойна самого подробного изучения! Являясь полномочными представителями верховной власти в отдаленном пограничном Оренбургском крае, они были не только исполнителями предначертаний высшего правительства, но и зачастую от них зависел почин мероприятий громадной политической важности. В их руках сосредоточивались все нити торговых и политических сношений с среднеазиатскими ханствами; все войска, расположенные в крае, были в их полном распоряжении, жизнь и смерть каждого обывателя и его имущественное благосостояние были на самом деле в зависимости от главнокомандующих краем Их неусыпным трудам во многом был обязав успех ваших политических сношений со Средней Азией и поступательного движения русских войск и торговых сношений со среднеазиатскими ханствами. Составление общего биографического очерка о бывших главных начальниках Оренбургского края есть дело нашего времени, ибо откладывать в долгий ящик этот очерк значит окончательно похоронить этот вопрос первостепенной важности. Не много уже остается лиц, бывших свидетелями управления краем оренбургскими генерал-губернаторами, а их показания составляют драгоценный вклад в историческую науку. Но если не всегда возможно каждому составить подробный очерк о деятельности кого-либо из бывших генерал губернаторов, то на обязанности каждого просвещенного лица – сделать посильный вклад в это общее дело – путем хотя бы кратких печатных заметок.
Мысль собрать биографические данные о главных начальниках Оренбургского края давно уже сознана в местном обществе и была отчасти осуществлена Ф.И. Лобысевичем, поместившем в военном сборнике за 1871 г. статью под названием «Главные начальники Оренбургского края (за 1734—1870 г.»). Статья эта составляет теперь библиографическую редкость. Следовало бы перепечатать эту статью на страницах местных газет и в ; может быть, это побудило бы людей сведущих, в чем либо исправить и дополнить биографические сведения о бывших военных губернаторах и генерал-губернаторах Оренбургского края, собранных г. Лобысевичем, а это в свою очередь могло бы оказать громадную услугу в деле составления общего очерка о жизни и деятельности главных начальников края.
В настоящее время, благодаря успехам типографского дела, является полная возможность иллюстрировать предполагаемый нами очерк портретами бывших главных начальников Оренбургского края. Как известно, в Неплюевском кадетском корпусе есть целый ряд портретов бывших главных начальников Оренбургского края. В любезном разрешении директора Неплюевского корпуса, достоуважаемаго генерал-лейтенанта Феофила Матвеевича Самоцвета, на переснятие означенных портретов едва ли возможно сомневаться.
В предполагаемый очерк, несомненно, войдут и те из оренбургских губернаторов, которые, по упразднении 12 июля 1881 г. оренбургского генерал-губернаторства, явились естественными преемниками деятельности бывших главных начальников края, хотя и в более тесных рамках. Таковыми были, начиная с 12 июля 1881 года, оренбургские губернаторы, совмещавшие в себе с 1865 года и звание наказного атамана Оренбургского казачьего войска, как то: генерал-лейтенант Михаил Иванович Астафьев и все преемники его, до ныне занимающего должность оренбургского губернатора и наказного атамана оренбургского казачьего войска, генерального штаба генерал-лейтенанта, Якова Федоровича Барабаша.
С. В. Севастьянов
Примечания:
[1] Дело было прочитано нами лет десять тому назад. Ныне, за не сохранением записи, № и год дела указать не можем. Если не ошибается, приведенный ответ графа Сухтелена помещен в деле о построении в 1831 года новых фортпостов в уральском войске и станицы Благословенной оренбургского казачьего войска. В том же войске есть поселок Сухтеленский, названный в честь графа после уже кончины П. П. Сухтелена.
[2] На р. Большой Чаган.
[3] Назван в память взятия штурмом г. Варшавы в 1831 году. Расположен Варшавский фортпост (ныне станица) на р. Иртеке.
[4] Нижеприводимые биографические сведения взяты как из энциклопедии военных и морских наук, изданной под редакцией ген.-лейт. Леера, так равно статьи г. Лобысевича «Главные начальники оренбургского края» (Воен. сбор. 1871 года).
[5] Войсковой архив Оренбургского казачьего войска. Дело канцелярии командующего оренбургским казачьим войском. По описи №1 — 1833 г- «Об учреждении оренбургского девичьего училища».
[6] Пелагей Опенкова (дочь В. Стар. Ник. Опенква) Анна, Александра и Прасковья Овчинниковы (дочери есаула), Елизавета Ногашева, Елизавета Лысова, Анна Немирова, Екатерина Красноярцева, Александра Харитонова, Александра Мельникова, Евдокия Епанешникова, Евдокия Харитонова (дочери сотников), Акулина Мотыгина (дочь хорунжего), Мария Репина (дочь есаула), Мария Бусыгина (дочь сотника), Аниа Устьянцева (дочь зауряд хорунжего); Елизавета и Евдокия Полозовы (дочери казака Алексея Полозова); Мария Хопренинова, Мария Приезжева, Прасковья Милеева, Матрена Макурина. Поступили ли все эти казачки в Оренбургское казачье девичье училище – сведений не имеем, но приводим этот список с целью показать, кто были первые пионерки женского образования в этом войске.
[7] Войсковой архив Оренбургского казачьего войска. Приказы по отдельному Оренбургском корпусу за 1833 г. № 21.
Источник: , Выпуск 9, 1902 г, стр. 81-91
© 2020, «Бердская слобода», Лукьянов Сергей
Похожие темы:
