Бёрды: казачья Москва

В начале ноября войско Пугачёва, подгоняемое первой метелью, отошло от Оренбурга на пять вёрст и обосновалось в Бёрдской слободе. Здесь тоже был «транжемент» с бастионами и пушками. В то время река Сакмара текла прямо под крепостным валом. Ныне эта слобода — скромная окраина Оренбурга, а на полгода бунта Бёрды стали самым жутким селением России: чистилищем для дворян.

Чистилище заработало 14 ноября. В Оренбург прорывался корпус полковника Петра Чернышёва. Комендант Симбирска, Чернышёв вёл 1100 солдат при 15 пушках. Он совсем чуть-чуть не добрался до цели. Под Оренбургом к нему явился казак Подуров и пообещал указать корпусу дорогу, свободную от бунтовщиков. Полковник поверил, ведь перед ним был оренбургский старшина, а не яицкий.

Подуров завёл корпус в засаду под горой Маяк. Мятежники рухнули солдатам на головы. Весь корпус угодил в плен. Полковника Чернышёва схватили «в сером кафтане, сидящего на козлах» — он успел переодеться в ямщика, но его опознали по белым дворянским рукам. Мглистым вечером на площади в Бёрдах мятежники повесили Чернышёва и 30 его офицеров.

В Бёрдах мятежники расстарались для самозванца: избу казака Ситникова оклеили золотой бумагой, взятой в ограбленном бухарском караване, и на гвоздик подцепили портрет царевича Павла. Под ним время от времени Пугачёв плакал от горькой отеческой кручины. Стерегли «золотую избу» особые «гвардионцы» с топориком и булавой — ряженые из русских сказок. Российская элита не вывела народ из мифа — и получила Бёрды с «гвардионцами» и виселицами.

Нынешние Бёрды — скромный посёлок на окраине Оренбурга, тихий, одноэтажный и зелёный. Трудно вообразить, что зимой 1773 года в этой станице мятежники открыли ворота в ад

Пугачёв решил брать Оренбург осадой: не мытьём, так катаньем. Город со всех сторон стерегли разъезды конных башкир. А в Бёрдах несли караул казачьи пикеты — правда, пароля не было: пропускали всех, кто называл себя магическим словом «казак».

Пугачёв учредил «Государственную военную коллегию». Она ведала всеми делами бунта: боевыми действиями, порядком на станах и жалованьем казаков, если удавалось разжиться звонкой монетой. Войско составили два десятка полков: яицкий, илецкий, оренбургский, татарский, башкирский, калмыцкий, рабочий и другие. Походную канцелярию — главный штаб — возглавил Овчинников.

В Бёрдах Андрей Овчинников привёл к Емельяну «ворона» — яицкого казака Афанасия Перфильева, посланного убить Пугачёва самим графом Алексеем Орловым. Друг Андрюха убедил друга Афоню перейти на сторону друга Емели. Перфильев станет полковником и дойдёт с Емельяном до последней битвы, а потом будет скитаться по степи и попадёт в плен. Его казнят вместе с Пугачёвым.

У «коллегии» Пугачёва был и суд, которым правил старый казак Витошнов. Он сам и его сын-есаул оказались у Пугачёва не по своей воле: в Яицком городке бунтовщики за узду утянули их коней к Чагану. Витошнов присягнул самозванцу, а сын — нет, и его казнили. И теперь суд Витошнова не знал пощады. Каждый день в Бёрдах вешали и вешали врагов — офицеров, солдат, казаков, мужиков и баб. Овраги вокруг слободы были завалены трупами. После оренбургского разгрома Витошнов будет схвачен властями, но сразу умрёт в тюрьме, не дожидаясь неизбежного четвертования.

Жизнь мятежников в Бёрдах наладилась, но Пугачёву всё было не по душе, и каждый вечер в «золотой избе» бушевали попойки. Лучины задыхались в угаре, пролитая брага текла по столам, атаманы сидели подле «царя» в шапках и пели тягучие бурлацкие песни. Это походило на чёрную мессу еретиков или на вой тоскующих смертников.

Через 60 лет в эту избу, наклонившись под притолокой, войдёт Пушкин. В Бёрдах Владимир Даль соберёт ему стариков. Червонцы растопят недоверчивость «лыцарей», и седые казаки расскажут о мятеже. Пушкин заслушается историями старой казачки Ирины Бунтовой, которая сама 13-летней девочкой видела все ужасы самозванца. Двужильная старуха Бунтова переживёт и Пушкина тоже — умрёт в 1854 году от холеры, которую остановит лишь Табынская Богоматерь.

А наутро старики спохватятся. Кто же им платил? Чернявый, ногти длинные… Завязав пушкинские червонцы в платок, перепуганные «лыцари» посеменят к начальству, отдадут деньги и покаются, что согрешили, потому как приезжал к ним «должно быть антихрист». А кому ещё любо знать о Пугаче, сатанаиле, которого 10 декабря далёкого 1773 года отлучили от церкви и предали анафеме?

Источник: Алексей Иванов “Вилы”, Вилы (фрагмент) М.: АСТ, редакция Елены Шубиной, 2016