Вклад ОУАК в развитие оренбургской археологии

Анализируя степень археологической изученности Оренбуржья в дореволюционный период, нельзя не отметить роль Оренбургской ученой архивной комиссии (ОУАК) в сборе информации и исследовании краевых археологических объектов. Именно она оказала значительное влияние на развитие археологии на территории Оренбуржья.

Однако исследование древних памятников началось задолго до ОУАК, ещё в XVIII веке, в ходе освоения Оренбургского края. Во время экспедиций П.И. Рычкова, И.П. Фалька и П.С. Палласа в 70-80-х годах XVIII века в Оренбургских степях было обнаружено множество древних курганов. Эти экспедиции можно считать первыми археологическими разведками на территории края.

П.С. Паллас и И.П. Фальк обнаружили множество курганов. Кроме того, П.С. Паллас описал медный рудник «Сайгачий» на реке Бердянке, расположенный в современном Оренбургском районе. В 1769 году, при осмотре медных рудников на реке Урал выше Оренбурга, Паллас назвал этот рудник «достойным медным заводом». Он также сообщил интересный факт:

«При Сайгачьем руднике найдена кроме многих шурфов чрезвычайно пространная и во многих местах разработанная штольня еще в хорошем состоянии. При ее расчистке найдены не только лепешки сплавленной меди, но и много круглых, из белой глины сделанных горшков, в которых медь плавили, да и кости засыпанных землею работников, но не видали ни малейшего следа плавильных печей».

По сообщению П.С. Палласа можно предположить, что рудник «Сайгачий» был открыт и разрабатывался древними рудокопами и металлургами второго тысячелетия до нашей эры.

Первыми «археологическими раскопками» XVIII-XIX веков можно считать кладоискательства. Во второй половине XVIII века в оренбургских степях появились целые артели «маровщиков», занимающихся грабительскими раскопками маров (курганов). К сожалению, грабительские раскопки курганов продолжаются и в наше время, нанося огромный вред исторической науке.

Современные раскопки свидетельствуют о том, что ограбление курганов было распространено и в древние времена. Примечательно, что грабители, жившие тогда же, что и создатели курганов, пренебрегали религиозными представлениями и проникали в могильные ямы с целью похищения ценных предметов и оружия. То, что не было украдено при ограблениях в эпоху бронзы, раннем железном веке и средневековье, доставалось русским крестьянам-переселенцам и казакам, которые тоже стремились к легкой наживе.

Множество сообщений о разграблении курганов можно найти в Трудах Оренбургской Ученой Архивной Комиссии. Однако стоит отметить, что первые «научные» раскопки памятников археологии в XVIII-XIX веках мало отличались от грабительских. Отсутствовала методика археологических исследований, и большая часть информации, которую могли предоставить раскопки, была навсегда утрачена.

Первые попытки научных археологических исследований в Оренбургском крае были предприняты во второй половине XIX века. Историк, этнограф, краевед и уфимский археолог-любитель Руф Гаврилович Игнатьев составил первую сводку о курганах и поселениях на территории Оренбургской губернии. Этот отчет был представлен им на I Археологическом Съезде, прошедшем в Москве в марте 1869 года. В 1871 году по результатам доклада Р.Г. Игнатьева была опубликована его работа «Курганы и городища Оренбургского края». Книга имела популярно-описательный характер и содержала информацию о памятниках, находящихся, главным образом, на территории современной Челябинской области, входившей в то время в Оренбургскую губернию. В ней иногда присутствовали неточности и запутанность в информации. Тем не менее, книга Руфа Игнатьева привлекла внимание исследователей и получила высокую оценку в отношении археологического наследия Южного Урала.

Большой вклад в развитие оренбургской археологии внес Филипп Диомидович Нефедов, чья деятельность связана с первыми научными археологическими раскопками на территории губернии. В 1888 году он провел исследования у сел Нижнепавловка и Каменноозерная, где раскопал несколько курганных могильников разного времени.

Однако главным исследователем археологии в Южном Приуралье в последней четверти XIX века и начале XX века стала ОУАК, которая в течение 30 лет, вплоть до начала Гражданской войны, была ведущим археологическим институтом Оренбургской губернии.
Начало этой истории было положено 13 апреля 1884 года, когда Александр III утвердил представление Комитета министров об открытии губернских архивных комиссий. Оно предусматривало создание в губерниях исторических архивов «для сосредоточения и вечного хранения дел и документов».

«Собирание и приведение в порядок означенных архивных дел и документов возлагаются на учреждаемую в губернии ученую архивную комиссию».

9 декабря 1887 года в квартире оренбургского губернатора Н.А. Маслаковца состоялось учредительное заседание Оренбургской Ученой Архивной Комиссии, которая стала первой на Урале и восьмой в России. В заседании приняли 25 человек.

Первым председателем комиссии был назначен известный краевед и общественный деятель П.Н. Распопов, а секретарем – журналист И.И. Ефимовский-Мировицкий. В марте 1890 года председателем комиссии стал генерал-лейтенант П.П. Бирк (1836-1900).

Руководители и сотрудники ОУАК были яркими и талантливыми личностями. Комиссия выпустила 35 томов своих трудов, в которых были опубликованы результаты исследовательской деятельности. В числе статей были отчеты об археологических раскопках и разведках, проводимых членами ОУАК, такими как А.П. Попов, А. Аниховский, И.А. Кастанье, А. Деревенсков, И.С. Шукшинцев, А.П. Гра. Одним из опытных археологов был Н.Е. Макаренко, окончивший курс в Археологическом институте и имеющий опыт исследования курганов. Он был специально командирован в Оренбург Императорской Археологической Комиссией.

Сразу после своего основания Комиссия начала проводить археологические исследования и собирать информацию о памятниках древности.

Одну из первых настоящих археологических разведок в Оренбургском крае в 1887 году провел М.Л. Юдин, есаул Оренбургского Казачьего Войска и член ОУАК. Результаты его исследований были опубликованы в статье «Заметка о курганах» в 1898 году. В ней М.Л. Юдин описывает один из наиболее впечатляющих памятников – «Большой Дедуровский Мар». Он также рассказывает о неудачной попытке местных жителей села Дедуровка ограбить этот курган. «Заметка о курганах» обобщает личные наблюдения Юдина и результаты опросов местных жителей относительно археологических памятников, расположенных на степном левом берегу Урала, к юго-западу от Оренбурга.

«На переезде от Оренбурга до Дедуровского поселка – отмечал М.Л. Юдин, – никаких курганов по дороге я не приметил, как будто их нет, и не существовало на этом пространстве, если же и были когда, то уже успели настолько сравняться с окружающей местностью, что стали совсем незаметны. Зато бросается в глаза и невольно обращает на себя внимание громадный резко выдающийся среди ровного поля курган за Дедуровкой, по выезде из поселка вправо от дороги в поселок Никольский…»

Курган, который увидел Юдин в 1887 году, был «овальной формы… около 70 саженей» в окружности.

«Вокруг кургана, – пишет М.Л. Юдин, – идет выемка в виде рва, откуда и набиралась земля при насыпании холма…середина холма вокруг осела и представляет воронкообразную яму более сажени глубиною… яма эта – результат кладоискательства некоторых из дедуровцев».

Эти сведения были повторены в своде археологических памятников И.А. Кастанье «Древности Киргизской степи и Оренбургского края».

Удивительно, что раскопки этого выразительного памятника были проведены спустя более чем через сто лет. Не ясно, почему он не был изучен раньше. Однако важно отметить, что «Большой Дедуровский Мар», раскопанный в 1995 году, был обнаружен в конце XIX века одним из членов ОУАК. Опираясь на информацию, предоставленную М.Л. Юдиным, оренбургский археолог С.В. Богданов приступил к его раскопкам. Этот памятник содержал уникальное захоронение, совершенное населением древнеямной культуры раннего бронзового века.

М.Л. Юдин записал рассказ местных жителей о преданиях, связанных с «Большим Дедуровским Маром» и неудачной попытке его ограбления летом 1880 года.

«На мои расспросы подводчик, казак Феклистов сообщил мне, что этот курган известен у дедуровцев под названием «Большой Мар», и что под этим бугром зарыт большой клад, кем зарыт клад – неизвестно. Может Пугачевым, а может и киргизами… сказывают старики, что в Пасху в ночь между заутренней и обедней, видели на Мару огонь, словно восковая свеча теплится… Лет восемь назад, несколько казаков принялись, было ночью раскапывать большую яму в середине кургана, но ни до чего не дорылись, попадались лишь кости, да щупом железным, который они запускали вглубь кургана, они также доставали частички костей. Дальше, однако, раскапывать Мар не дали, в виду последовавшего расположения начальства, раскопка была немедленно прекращена, а сами кладоискатели за самовольное раскапывание кургана были привлечены к ответственности и по приговору мирового судьи отсидели около недели под арестом…».

При проведении раскопок в 1995 году С.В. Богдановым были обнаружены следы попытки разграбления кургана, что подтверждает точность сведений М.Л. Юдина.

В июне 1900 года ОУАК разослала вопросные листы священникам и учителям Оренбургской губернии, с просьбой дать ответы на интересующие их вопросы:

«Имеются ли в волости или станице курганы, если имеются, то где именно? Были ли раскапываемы эти курганы, неизвестно ли когда и с какой целью? А также, нет ли в народе каких-либо преданий об этих курганах?»

Полученные ответы были обобщены и описаны в трудах ОУАК в 1900 году в Выпуске VI под редакцией И.С. Шукшинцева под названием «Сведения о курганах».

Помимо сбора информации, члены ОУАК также проводили археологические раскопки. Одной из значимых экспедиций стали раскопки на Бердинской горе, начатые А.В. Поповым в 1897 году и продолженные в 1903 году Н.Е. Макаренко, который составил полный план могильника.

В 1905 году А.В. Попов совместно с другими членами ОУАК провел раскопки последних курганов на Бердинской горе. Многие курганы оказались пустыми, а в одном из них были обнаружены останки лошади и человека. От скелета человека лучше всего сохранились кости черепа, кости рук и зубы. Также были найдены остатки малосохранившегося кожаного колчана, 18 медных наконечников стрел, а также костяная игла длиной до 2,5 см. Здесь же был найден глиняный горшочек, ручной работы, хорошо сохранившийся, но без украшений.

В другом кургане А.В. Попов обнаружил:

«… было найдено много камней из красного песчаника, сваленных в кучу; поверх ее лежал камень, высеченный в виде грубого подобия каменной бабы».

Сразу бросается в глаза, что раскопки на Бердинской горе и других местах проводились в течение нескольких сезонов, часто прерывались и возобновлялись спустя некоторое время. Одной из основных причин временных приостановок раскопок был недостаток финансирования. По этой же причине археологические исследования Комиссии не могли быть проведены в широком масштабе.

В мае 1902 года сотник Литвинов сообщил, что жители поселка Красногорского Орского уезда Оренбургской губернии начали грабительские раскопки одного из курганов в поисках кладов. Раскопки, проводимые местным населением, были остановлены, и найденные кладоискателями три разрушенных ржавчиной железных кинжала, сплюснутый красной меди какого-то сосуда и обломок железной трубки, были переданы Литвиновым в музей ОУАК.

По указанию комиссии курган был вновь раскопан ее членами А. Аниховским в 1902 году и археологом Н.Е. Макаренко в 1903 году. Раскопки показали, что в кургане находились три погребения. Первое, оно же главное, было разграблено казаками, которые извлекли оттуда мечи и котел. Второе погребение содержало останки трупосожжения. Третье погребение, не тронутое казаками и исследованное Н.Е. Макаренко, оказалось погребением воина. Скелет лежал на спине без черепа, с отсутствующими нижними конечностями. Под костяком были видны остатки истлевшей кожи, а по ее контуру покоилось более 100 золотых полых, как бы витых трубочек. Рядом с телом находились шесть трехгранных бронзовых наконечников стрел, один из которых был вонзен в правую лопатку с наружной стороны. Все это указывало на то, что воин погиб в бою. В могиле также были найдены короткий меч и кинжал.

Помимо этих археологических раскопок, члены Комиссии провели ряд полевых исследований в различных районах Оренбургской губернии. Большая часть раскопок была проведена под руководством И.А. Кастанье.

Археологические находки, поступавшие в распоряжение ОУАК, являлись одной из главных ценностей для членов Комиссии. Для их хранения был создан музей, который начал функционировать с 10 мая 1897 года в здании ОУАК – небольшом двухэтажном доме, расположенном «на крутом берегу Урала, близ главной гауптвахты».

Музей ОУАК занимал всего одну, но очень тесную комнату на первом этаже здания. В ней стояли «четыре витрины, а вдоль двух стен во всю их высоту – два больших стеклянных шкафа».

Среди экспонатов музея ОУАК находилась серебряная «сасанидская» чашка – полушаровидный сосуд с усеченным сегментом. Она попала в музей из коллекции Неплюевского Кадетского корпуса вместе с несколькими другими предметами, которые, к счастью, сохранились из коллекции Музея Оренбургского края, основанного генерал-губернатором П.П. Сухтеленом в 1832 году. Место, где была найдена эта чашка, неизвестно, так как в инвентарном каталоге музея не было соответствующих записей.

Еще одним ценным предметом в коллекции музея ОУАК было древнее серебряное блюдо, изготовленное древнеперсидскими мастерами и известное как «Чаша Атромитра», одна из находок крестьян, которые в 1911 году разграбили курганы у села Прохоровка в Шарлыкском районе.

Экспонаты музея ОУАК сегодня составляют основу Оренбургского губернаторского историко-краеведческого музея, и некоторые из них до сих пор можно увидеть. К сожалению, «Чашу Атромитра» там сегодня увидеть нельзя, она «уехала» в Казахстан при «разделе имущества», после того, как Оренбург перестал быть столицей Киргизской АССР.

В ходе исследования археологических памятников члены ОУАК не только вели статистические данные по раскопкам, но и старались определить датировку и этническую принадлежность захороненных.

Однако им не всегда удавалось этого достичь. Ученые часто путали бронзовый век со средневековьем и т.д. Ввиду ограниченных знаний, ОУАК часто раскапывала только верхние впускные погребения более позднего времени, не подозревая о наличии более древних погребений под ними.

Несмотря на это, мы не можем обвинять их в ошибочных данных, так как археология как наука только начинала свое развитие. При сравнении раскопок ОУАК с современными археологическими исследованиями можно выявить много недостатков в их работе.

Однако, нельзя сказать, что ученые ОУАК были некомпетентными из-за удаленности Оренбургской губернии от центра. Несмотря на расстояние, у них были связи с центром, и они периодически посещали Москву и Санкт-Петербург для участия в заседаниях Императорского Московского Археологического общества и других археологических съездах. Приходится констатировать, что тогдашняя археология еще не накопила знаний, не существовало общепринятых теорий и методик археологических исследований.

Таким образом, ОУАК сыграла значительную роль в развитии местной археологии и явилась отправной точкой для изучения археологических памятников Оренбуржья. Благодаря ее деятельности было сохранено множество археологических объектов.

При создании материала использовались данные Межрегионального научного центра «Наследие»