Военнопленные «Великой армии» в Оренбургской губернии (1812 – 1814 гг.)

Интересной и содержательной работой по пребыванию военнопленных французов и нефранцузов в Оренбургской губернии, а, как известно, «Великая Армия» состояла из наемных солдат, в большинстве уроженцев Пруссии, является работа П.Л. Юдина, опубликованная в журнале «Русский архив» в 1896 г. (кн. 3, с. 5-33) под названием «Ссыльные 1812 г. в Оренбургском крае. К истории Отечественной войны».

И. Прянишников. Французы в 1812 году, плененные ополченцами.

К гордости автора и чести французов, не забывших своих соотечественников, во Франции в 1898 году в г. Шатодэи статья была переведена и издана в виде брошюры.

Некоторые эпизоды из жизни военнопленных описаны в работе оренбургского историка П.Е. Матвиевского «Оренбургский край в Отечественной войне 1812 г.»[1]

Но в целом пребывание в Оренбургской губернии военнопленных французской армии после Отечественной войны 1812 года до настоящего времени исследовано недостаточно.

Практически нет сведений о населенных пунктах, где находились военнопленные, пути их следования, бытовых условиях, взаимоотношениях с населением, происшествиях, редко называются имена.

Настоящая статья преследует цель дополнить уже существующий опубликованный материал новыми, возможно, более подробными сведениями на основе исследования архивных дел и показать пути следования пленных наполеоновской армии по Оренбургской губернии, места квартирования, назвать имена военнопленных, события, с ними происходившими, дать представление об условиях содержания конвоируемых.

Для сохранения известной доли историчности и документальности повествования архивные сведения, представленные в статье, следуют в календарном порядке, уступая место материалам современных историков лишь по необходимости.

Можно задаться вопросом: «Зачем военнопленных наполеоновской армии перемещали в Оренбургскую губернию?» И получить довольно пространный ответ из текста циркулярного Указа[2] № 239 «О пленных французах» из Особенной Канцелярии Министра Полиции от 29 августа 1812 г. оренбургскому гражданскому губернатору, где говорится:

«…По предмету отправления, размещения и содержания французских пленных… 1) для жительства пленных, как нижних чинов, так и офицеров, назначены губернии: Астраханская, Пермская, Оренбургская, Саратовская, Вятская… З) …чтобы снабжены были одеждой и обувью соответственно времени года; 4) пленных, которым в дороге приключится болезнь, отдавать для излечения в городские больницы… 5) под экипаж и провиант … давать на каждые 12 человек по одной обывательской подводе; 6) на содержание пленных назначено в сутки: генералам по 3 руб., полковникам и подполковникам но 1 руб. 50 коп., майорам но 1 руб., обер-офицерам по 50 коп., унтер- офицерам, рядовым и нижним не строевым чинам по 5 коп. и сверх того провиант противу солдатских дач… 9) размещали их на жительства не только в одних губернских, но и в уездных городах… при строгом надзоре со стороны полиции… никакой ни с кем переписки иметь не позволят; денежная дача производима им… на каждые семь дней вперед».[3]

В действительности же причины перемещения огромных масс военнопленных вглубь Российской империи прозаичны и имели цель обезопасить русскую армию, численность которой была меньше французской более чем вдвое, от возможных «неприятностей» со стороны плененных, таких как побег на сторону неприятельских войск, захват оружия и т.п. Поэтому военнопленных конвоировали в удаленные губернии, откуда и убежать трудно, и жители настороженно относилось к чужакам, а уж к иностранцам тем более. На местах военнопленные использовались на хозяйственных работах, владеющие профессиональными навыками привлекались на работы на фабриках, заводах. Так, в Оренбургской инженерной команде были и пленные французские офицеры.

Датой начала отправки военнопленных французской армии в Оренбургскую губернию можно считать 23 августа 1812 года,[4] когда из Москвы князю Г.С. Волконскому, оренбургскому военному губернатору, было направлено предписание Главнокомандующего генерала от инфантерии графа Растопчина о доставке из Владимира в Оренбург двух партий военнопленных. В первой партии насчитывалось 14 обер-офицеров, 919 человек нижних чинов и 9 дезертиров, а во второй партии 15 обер-офицеров, 492 человека нижних чинов. В предписании предлагалось разместить пленных по «квартирам», что подразумевало определение на постой к обывателям и по казармам, а также требовалось установить надзор за ними. Содержание военнопленных производилось на деньги Оренбургской Казенной палаты, а Провиантскому Депо указано выдавать питание пленным в той же мере, как и российскому солдату.

Следующая партия военнопленных была направлена в Оренбург московским комендантом генералом-лейтенантом Гессе 27 августа 1812 года. Рапортом г-н Гессе уведомил оренбургское начальство об отправке из Москвы 1-го полковника, 5-ти обер-офицеров, 293-х человек нижних чинов. В трех партиях насчитывалось 1743 человека.

Как оказалось, количество «квартир» в Оренбурге для поселения пленных недостаточно, поэтому было приказано распределить военнопленных французов по крепостям Оренбургской линии. В каждой крепости для надзора определено по 50 казаков или башкирцев, для покупки фуража назначено по 8 и 1/3 копейки на лошадь, «а башкирцам вместо провианта по 1 рублю в месяц»[5]. Провиантской комиссии 12 сентября 1812 г. рапортом №2991 было предписано сделать запасы хлеба, т.е. зерна, на будущий 1813 год.

Предполагаемое количество военнопленных, определенных в крепости

На содержание в крепости Оренбургской губернии военнопленные определялись в зависимости от населенности местности и наличия казаков, не ушедших с летней службы, финансирование назначалось уездному казначейству.

Начальник Владимирского ополчения генерал-лейтенант князь Голицын выслал 11 сентября 1812 г. из г. Покрова рапорт, полученный в Оренбурге 26 сентября 1812 г.

Сообщалось об отправленных из Владимира в Оренбург четырех партиях военнопленных французов, из которых три под конвоем Владимирского ополчения и одна под конвоем Смоленского.

В сентябрьской партии № 1 находилось 17 дезертиров, 174 человека нижних чинов под «командою г-на поручика Макарова». Партия пленных № 2 состояла из 12 пленных офицеров, 848 человек нижних чинов, 4 дезертиров «под командою г-на подполковника Языкова». Партия № 3 насчитывала 15 офицеров, 465 человек нижних чинов «под командою г-на капитан-лейтенанта Булыгина».

Под конвоем Смоленского ополчения шла по просторам России партия пленных № 4 в составе 135 человек нижних чинов, 17 дезертиров «под командою прапорщика Камсена».

Владимирская Казенная палата снабдила первую партию военнопленных и конвойную команду кормовым и порционным довольствием до 15 ноября 1812 года, т.е. до предполагаемой даты прибытия в город Оренбург. Вторая и третья партии пленных получили питание до города Симбирска, где конвой менялся, по 5 и б октября соответственно. Четвертая партия была снабжена довольствием по 11 октября также до Симбирска.

Маршрут движения всех четырех партий пролегал из Владимира и Смоленска до Симбирска, затем в Самару, Бузулук, Оренбург. Расстояние от Симбирска до Самары колонны пленных преодолевали пешком, в зависимости от погодных условий, за 8-10 дней.

В сентябре 1812 года губернаторы получили «циркулярное» предписание из Особенной Канцелярии Министра Полиции, начинающееся словами «доходят… слухи, что партии французских пленных на пути чрез места, чрез которые провожаются, чинят разные обиды обывателям, оказывают неповиновение конвойным командам», и высказывалось требование «предписать строжайше земской полиции … потребить все зависящие от нее меры к прекращению подобных беспорядков, отдавая под стражу… нарушителя порядка».

Во многом Оренбургская губерния не была готова принять значительное число военнопленных, не хватало питания, помещений, солдат для надзора. Видимо, по этой причине в Оренбурге предполагалось принять наименьшее число военнопленных, лишь 38 человек.

Комендант Чернореченской крепости капитан Попов 22 сентября 1812 г. подал рапорт № 208, где в ожидании пленных так описывает положение в крепости:

«из числа состоящих… при лагере и Рычков- ском форпосте 12-го Башкирского кантона башкирцев со времени… вступления в летнюю службу и по сие время… находится больных 14, на форпосте 24 человека, итого 38. ..многие их них к скорому выздоровлению вовсе безнадежны, чтобы не было на них из казны за провиант денег, а для лошадей из приготовленного на зиму сена излишнего и напрасного употребления… половинную часть отправить в кантон».

Троицкий комендант подполковник Феофилатьев, ожидая прибытие 132 военнопленных, направил 13 октября 1812 года рапорт № 861 губернатору Г.С. Волконскому, которым сообщил

«относительно пленных французов… что казарм в Троицке не имеется, по квартирам же обывательским расположить всех будет очень жителям отяготительно по случаю квартирования двух рот Троицкого батальона, …испрашиваю Вашего сиятельства… приказать когда доставятся оные пленные… поместить в батальонный лазарет Троицкого гарнизонного батальона… к присмотру …при оном составить караул из иррегулярных войск с прибавлением к ним из отставных солдат…»

Комендант крепости Татищевой майор Дударь 27 октября 1812 года подал на имя губернатора Г.С. Волконского рапорт №570, где указывает, что к прибытию военнопленных французов не хватает повозок, поскольку во второй партии пленных более 1000 человек, для которых нужно не менее 200 подвод.

Верещагин. Отступление

Конвоируемые пленные «Великой Армии» направлялись вглубь России по почтовым трактам. В Оренбургскую губернию основная их масса проходила «транзитом» через Симбирск и Самару. Среди конвойных и пленных в пути начинались болезни.

В октябре 1812 года в Самаре был организован своеобразный санитарно-пропускной пункт, куда из Оренбурга был направлен дивизионный доктор надворный советник А. Пятницкий для выяснения «признаков прилипчивой и заразительной болезни», с целью отделить «больных от здоровых».

Оренбургская полевая аптека снабдила доктора Пятницкого по его требованию нужным количеством медикаментов, с которыми он и выехал навстречу военнопленным французам для освидетельствования. Прибыв в Самару, он обнаружил, что по пути в Оренбург через Волгу умерло «скоропостижно» до 20 человек военнопленных.

Тем временем, с небольшим опозданием в пути, в Симбирск прибыли четыре партии пленных. Симбирская Казенная палата 21 октября 1812 года уведомила оренбургского губернатора Г.С. Волконского о выдаче казенных денег на содержание военнопленных до Оренбурга. Поручик 6-го полка 1-го батальона Владимирского ополчения Макаров, командир 2-й конвойной партии пленных французов до Оренбурга, оставил по болезни в Симбирске и Бузулуке по 2 человека, по пути в команде умерло 8 пленных. Поручик Макаров сообщил рапортом от 28 октября о прибытии в Оренбург 1 ноября 1812 года.

9 октября 1812 года прибыла в город Казань следующая в Оренбург партия военнопленных французов под командованием штабс-капитана Станкевича.[5] А уже 19 октября того же года, оставив в военном госпитале более 60 человек, вышла по Симбирскому тракту из Казани в Оренбург. В ноябре, по мере выздоровления, оставшиеся в Казани пленные отправлялись далее, к месту назначения — в Оренбург.

По этому поводу оренбургский губернатор Г.С. Волконский 20 ноября 1812 г. был извещен казанским гражданским губернатором Борисом Мансуровым о доставленных из Казанского военного «гошпиталя» выздоровевших 15 военнопленных французов, которых по времени года одели в полушубки, панталоны и под присмотром Казанского гарнизонного полка унтер-офицера Карпова с двумя рядовыми конвоя направлены в Оренбург. 31 октября 1812 года отправлены в Оренбург со списком от казанского гражданского губернатора Мансурова «при открытом листе» 10 пленных, а 15 ноября еще 14 французов. В Казанском госпитале 3 человека умерло, 6 осталось на лечении.

Наступившие в ноябре холода заставили команду Станкевича остановиться на постой в Бугульминском уезде. Станкевич 12 декабря 1812 года доложил о своем прибытии бугульминскому земскому исправнику Алферову. Команда пленных остановилась в городе Бугульме, среди которых насчитывалось до 70 человек «ослабленных».

Партия военнопленных под командованием штабс-капитана Станкевича квартировала в деревне Куваке Бугульминской округи. Пленные находились в Куваке более месяца, среди них – граф Трухсен-Валбургский, полковник Королевского Вюртембургского 3-го конно-егерского полка. Он обратился к оренбургскому военному губернатору с просьбой выдать денежное довольствие, которое не выдавалось более 33 дней, провиант, улучшить условия содержания военнопленных. Для себя полковник просил разрешения прибыть в Оренбург с адъютантом Бацем и солдатом для поправки здоровья. В просьбе графу Трухсен- Валбургскому губернатор отказал.

Из Самары дивизионный доктор Афанасий Пятницкий направился в Бузулук, где 31 октября 1812 года осмотрел вторую партию пленных под командованием подполковника Языкова.

В статье «Военнопленные армии Наполеона в Симбирской губернии в 1812 – 1814 гг.» о партии под командованием Языкова говорится:

«Отдельно следует сказать о больших потерях во второй партии пленных под командованием подполковника Владимирского ополчения Языкова. При переправе этой партии через Волгу близ Самары присутствовал правящий должность самарского городничего И.А. Второв, который увидел изнуренных, дрожащих от холода пленных в одних мундирах, без всякой теплой одежды. Они шли из последних сил, а упавших кучей складывали на телеги и везли следом. Шедших медленно ратники ополчения погоняли палками, как скотину. Когда Второв высказал свои претензии Языкову, тот ответил, что не стоит жалеть злодеев, наделавших столько бед. На это Второв возразил, что теперь они не злодеи, а простые несчастные люди и нужно пожалеть их по-человечески. Но это обращение не принесло никакой пользы. Помимо отсутствия снабжения соответствующей одеждой, в партии ужасно было организовано и питание – отмечен факт обгрызания до крови собственных рук двумя пленными, очевидно, сошедшими с ума. О бедственном положении военнопленных и причинах высокой смертности Второв рапортовал оренбургскому военному губернатору Г.С. Волконскому. Зарыв у переправы около 20 умерших, Языков на следующий день выступил дальше. По приходе в Оренбургскую губернию, в уездный город Бузулук, 21 октября он бодро отрапортовал Волконскому о прибытии с партией, насчитывающей уже 12 офицеров, 439 нижних чинов и 4 дезертиров. Позже по рапорту бузулукского городничего Реинздорпа выяснилось, что в течение последующих трех дней из них умерло еще 25 человек. Таким образом, потери этой партии по пути из Владимира в Бузулук с учетом вскоре умерших составили 434 человека, или 50,2 процента. Кроме того, Языков отказался отправлять больных в лазарет, ссылаясь на отсутствие такого приказа, и расположил прибывших по обывательским квартирам, до 20 человек в одной комнате, под предлогом, что пленные могут разбежаться. »[6]

А. Пятницкий направил в Оренбург рапорт на имя губернатора Г.С. Волконского и коменданта генерал-майора Герценберга о состоянии здоровья пленных, где отмечает, что «найдено… больных военнопленных триста», в конвойной команде до 200 человек, с уточнением «сути болезни простудного свойства». Причины болезней доктор Пятницкий усматривает в «недостатке теплой одежды». По болезни в деревне Погромной осталось 3 военнопленных офицера и 150 рядовых. В крепости Тоцкой доктор Пятницкий «советовал оставить некоторое количество больных из ополчения».

В октябре 1812 года император Александр I потребовал от губернаторов сообщить о количестве и месте расположения пленных «гишпанцев»[7] и «португальцев», несколько позже был опубликован указ «О порционных деньгах гишпанцам», где назначено питание пленным «гишпанцам нижним чинам производить по 15 копеек в сутки и сверх того провиант против солдатских дачь».

1 ноября 1812 года в Бузулуке доктор Пятницкий осмотрел третью партию военнопленных французов под командованием прапорщика Камсена, среди которых обнаружил 50 простудившихся, для лечения оставлены в Бузулуке 30 пленных и 16 ратников. Некоторые из заболевших, по мнению доктора, имеют «нервную горячку» и поносы, «происхождения от недостатка в одежде и успокоения». С целью уменьшения потерь людей в удаленных от Оренбурга партиях военнопленных доктор А. Пятницкий предложил таковые «расположить… по деревням, до тех пор, пока они снабжены будут для продолжения пути… настоящему времени одеждой».

Такое решение было одобрено и, когда в ноябре 1812 года количество заболевших среди пленных и конвойных значительно увеличилось, навстречу всем командам высылались солдаты с уведомлением остановиться в попутных деревнях.

К середине ноября 1812 года наступили холода, большинство пленных имели легкую одежду. Передвижения военнопленных были приостановлены.

Бузулукский городничий получил приказ разместить симбирскую партию пленных по квартирам ближайших селений, с условием «хотя бы оные были и помещичьи».

Больные определялись в одно или два селения для удобства «присмотра медицинскими чиновниками», а за «труднобольными» присмотр ложился на обывателей, по мнению чиновников «которые из человеколюбия обязаны к тому показать все свое усердие».

Первая партия военнопленных прибыла в Оренбург 1 ноября 1812 года, о чем и доложил 5 ноября губернатору Г.С.Волконскому оренбургский комендант генерал-майор Герценберг. В партии пленных французов в пути умерло 9 человек. Всего в команде осталось 182 военнопленных, из которых французов было 102 человека, 21 голландец, 21 испанец, 1 австриец, 12 швейцарцев, 1 саксонец, 18 поляков, 1 «виртемберец», 4 немца и 1 вестфалец.

Заболевшие, а именно 35 человек, были оставлены в лазарете Оренбургского гарнизонного полка. Герценберг отметил в рапорте, что «причина болезни столь многих людей произошла, полагать должно, от того, что не имеют они одежды и обуви».[8]

Комендант Верхнеозерной крепости майор Илямов, следуя распоряжению губернатора Г.С. Волконского от 15 октября, 2 ноября 1812 года оставил с летней службы по 15 казаков, мещеряков и башкирцев иррегулярных войск для сопровождения военнопленных французов как в самой крепости, так и в отрядах Никольском, Гирьяльском. По всей дистанции оставлено до 70 человек. В ноябре в Верхнеозерную крепость была задержана доставка провианта, заканчивался фураж для лошадей, которого, по подсчетам майора Илямова, осталось до декабря.

Военнопленные французы под конвоем Владимирского ополчения вошли в район Бузулука 5 ноября 1812 года, где, по распоряжению бузулукского исправника, встречены унтер-офицерами.

Военнопленные «в первой станции … в Полтавском редуте» были остановлены на отдых, затем отконвоированы до Переволоцкой крепости, где ожидали дальнейших распоряжений бузулукского исправника. Переволоцкая крепость на тот момент была «малолюдна» и насчитывала 44 двора. В некоторых домах местных жителей проживало до 20 людей. Из-за отсутствия помещений в Переволоцкой крепости решено было разместить пленных в соседних селениях.

4 ноября 1812 года симбирский гражданский губернатор Долгорукий сообщил в Оренбург о двух партиях пленных, идущих через Симбирскую в Оренбургскую губернию.

Первой партией военнопленных командовал прапорщик 1-го Симбирского гарнизонного батальона Петров. Первоначально Петров был командирован в Курск для сопровождения рекрутской команды, на обратном пути получил в Воронеже пленных в количестве 1 штаб-офицера, 9 обер-офицеров, 207 нижних чинов, с которыми прибыл в Симбирск. В Симбирске прапорщика Петрова сменил 4-го пехотного полка Симбирского ополчения прапорщик Мякишев с новым конвоем в числе 1 обер-офицера, 8 унтер- офицеров, 12 рядовых, 80 воинов инвалидной команды. Обновленная партия военнопленных направилась в Оренбург из Симбирска 30 октября 1812 года.

Из Тамбова 4 ноября 1812 года в Оренбург выступил конвой военнопленных под командованием 12-го Московского пехотного полка прапорщика князя Чанышева. В команде насчитывалось 10 обер-офицеров, 181 нижний чин, из которых 3 человека умерли по пути. На экипировку 35 ратников князю Чанышеву было выдано 685 рублей. Команда Чанышева конвоировала пленных до Бугурусланского уезда, куда прибыла 14 мая 1813 года.

Оренбургское Провиантское Депо в ноябре 1812 года испытывало нехватку чиновников для командирования в Бузулукский, Бугурусланский, Бугульминский уезды с целью снабжения продовольствием военнопленных французов на время квартирования. Снабжение продовольствием пленных, помимо Провиантского Депо, по этой причине было возложено на городничих и земских исправников «по ближайшей им местности».

9 ноября 1812 года комендант Усть-Уйской крепости майор Флеж сообщил в Оренбург об оставлении в крепости 15 казаков и 35 башкирцев из состава летней линейной службы для конвоирования военнопленных. Флеж сообщает о нехватке провианта, фуража для лошадей. Из крепости Усть-Уйской в крепость Звериноголовскую был послан казак для взятия в провиантном магазине провизии в размере месячного довольствия. Подобные обстоятельства с продуктами и фуражом складывались по всей линии крепостей.

В ноябре 1812 года Особенная Канцелярия Министра Полиции направила в губернии за подписью фон Фока, где расположены пленные французы, предписание «О снабжении платьем французских пленных», где сказано

«одежда им доставляема была прочная и от стужи сберегающая, а в то же время и интерес казенный соблюден». По предписанию пленным нижним чинам полагалось на зимнее время «шапка из просто сермяжного сукна, полушубок овчинный, кафтан сермяжный или армяк, штаны сермяжные, рубашка, онучи сермяжные, рукавицы с варигами (обшлаги – А.И.), лапти; штаб- и обер-офицерам давать вместо полушубков овчинные тулупы, а вместо кафтанов сермяжные шинели, в случае неимения ими никакой одежды снабжать и прочим, что … для нижних чинов положено».

Комендант Кизильской крепости полковник Медяник 11 декабря 1812 года сообщил оренбургскому губернатору Г.С. Волконскому о роспуске по домам, после сопровождения военнопленных французов, казаков и башкирцев, выдав положенный провиант и фураж.

Дивизионный доктор Афанасий Пятницкий в селе Державине 12 декабря 1812 года произвел медицинский осмотр военнопленных партии подполковника Языкова, расположенных в том же селе и в деревне Зимненке. Среди пленных найдено «труднобольными» 60 воинов, «наружными болезнями» 69 воинов, среди пленных «трудноболящих» 34, а «наружными болезнями» 146 человек.

Причину заболевания доктор видит в «простуде» и скученности, поскольку за недостатком «квартир» в одном помещении проживает по 10 — 20 человек, и нехватке горячего питания. Доктор Пятницкий в записке на имя губернатора Г.С. Волконского отмечает, что в «малых селениях» пленные и воины-конвоиры едят одну кашу без мяса, сухой хлеб с водой, посуды не хватает, «но суровости климата и трехмесячному походу не мылись», носят «черные сорочки», т.е. грязные, верхняя одежда изорвана.

Доктор высказывает «Мнение о возможных способах облегчения участи больных воинов и военнопленных, расположенных по Бузулукской округе, и отвратить действие удручающих их болезней от обитателей оной».

Основной болезнью А. Пятницкий находит «не что иное как простудная лихорадка», причины которой он видит в скученности проживания людей, нахождении больных рядом со здоровыми, переохлаждении, скудности пищи, употреблении некипяченой колодезной воды. Доктор рекомендует проводить дезинфекцию с применением серной кислоты, добавляя туда соль для образования паров, после чего проветривать помещения.

Среди прочего доктор Пятницкий советует:

«не дурно хозяину, покамест он не привыкнет к постояльцу, пить добрую рюмку вина, а прочему семейству его следующее средство: взять корень валерианы, травы мяты, руты, цветок ромашки, ягод можжевельника каждого по 4 золотника, всыпать в штоф, залить хорошим рейнским или из погону сделанным уксусом, настоять хорошенько в теплоте и принимать по ложке утром натощак и вечером принять, может служить предохранительным (от болезни) средством».[9]

Дивизионный доктор, как человек обстоятельный и ответственный, вносил записи обследования жителей деревень и конвойных по маршруту следования партий военнопленных в путевой журнал.

В Переволоцкой крепости доктор, со слов атамана крепости, 29 ноября 1812 года делает запись, что после квартирования в течение 4-х дней партии пленных французов под командованием подполковника Языкова, болела почти половина жителей, один крестьянин умер.

На следующий день, 30 ноября 1812 года, Пятницкий прибывает в Полетаевский редут, где, по словам старосты, после жительства пленных осталось 8 больных жителей, трое, две женщины и один 70-летний старик, умерли.

В Новосергиевской крепости 1 декабря хорунжий Ветошкин сообщил Пятницкому о многих больных после ухода партии пленных. По словам Ветошкина, в каждом дворе по два и три больных.

2 декабря 1812 года доктор Пятницкий приехал в Воробьевский хутор, где обнаружил 6 человек заболевших. В тот же день Пятницкий посетил Сорочинскую крепость и определил на лечение 90 заболевших воинов.

В деревне Березовке 3 декабря 1812 года Пятницкий больных не обнаружил.

В деревне Пронькиной, которую доктор Пятницкий посетил 3 декабря, была расположена партия пленных под командованием капитан-лейтенанта Булыгина. По словам выборного от «мирских людей», больных в Пронькино нет.

В тот же день Пятницкий в деревнях Елшанке, Вязовке заболевших не нашел, а в деревне Тепловке «выборный» указал на большое число больных.

4 декабря в деревнях Подколочной и Ждановой, вотчинах помещика Жданова, по словам старосты, больных мало. В деревне Державине к 6 декабря заболело более 100 крестьян и много воинов, пленных.

При осмотре доктором Пятницким 7 декабря 1812 года в деревне Зимненке воинов и жителей найдено большое количество больных.

13 декабря 1812 года комендант Крутоярской крепости майор Тихановский произвел роспуск казаков и башкирцев по домам по окончании летней службы и конвоирования военнопленных французов.

17 декабря 1812 г. оренбургский губернатор Г.С. Волконский получил от оренбургского земского исправника Кустовского рапорт № 473 об исполнении предписаний о «расчислении из военнопленных французов… поляк, вестфальцов, гессенцов и ганноверцов… к отправлению в г. Бузулук, а из оного до Санкт-Петербурга и далее…» Заседатель Кустовский произвел разделение пленных «из числа означенных наций» и обнаружил 16 поляков, 1 вестфальца. Ввиду отсутствия у пленных теплой одежды, наступивших морозов и буранов, в Бузулук они отправлены не были.

Гарнизонный доктор Пятницкий 19 декабря из г. Бузулука сообщил в Оренбург о выздоравливающих пленных в количестве 101 человека. Пленные временно находились в селе Могутове, где проживали в «особых избах», выделенных под лазарет.

В деревне Зимненке также оставлены больные, которые переданы в ведение бузулукского штаб-лекаря.

С каждым месяцем на территории России увеличивалось число военнопленных французской армии. Тяжелые условия содержания, грубое отношение, голод, одиночество вынуждали пленных совершать преступления. По этой причине в мае 1813 года Особенная Канцелярия Министра Полиции определила предписанием «О суждении пленных» за проступки «судить по нашим законам военным судом».

В то же время в Европе произошли изменения в военной и политической ситуации. Бывшие союзники «Великой Армии» переходили на сторону противника, в том числе России. Военнопленные освобождались и возвращались на родину.[10] 23 мая 1813 года опубликовано предписание «о возвращении пленных австрийцев в свое отечество», в Оренбурге это стало известно 10 июня.

В октябре 1813 года наполеоновская армия потерпела поражение под Лейпцигом. На стороне России сражались союзные армии Швеции, Пруссии, Австрии. Рейнский Союз, опора Наполеона I Бонапарта в войне, распался. В значительных количествах военнопленные, точное число которых до сих пор неизвестно, возвращались на родину.

В ноябре 1813 года предписанием «С препровождением распоряжения об отправлении освобождаемых военнопленных» определено «саксонских, виршембергских, саксен- веймарских и саксен-кобургских» пленных отправить «в их отечество». Сборные пункты были назначены в Риге, куда колонны отправлялись из Оренбургской губернии, и Белостоке.

Более половины военнопленных в Оренбургской губернии были пруссаки, т.е. немцы, солдаты «Вюртембергского 3-го конно-егерского герцога Людвига полка, который побывал в Бородинском сражении».[11] Вюртембержцам помогала императрица Мария Федоровна, урожденная принцесса Вюртембергская. Более того, король Вюртемберга Фридрих I приходился родным дядей императору Александру I и оказывал всяческую поддержку своим подданным. Оренбургскую губернию вюртембержцы покинули первыми.

В декабре 1813 года был сделан, согласно предписанию, список военнопленных, находящихся в Оренбургской губернии, с указанием «нации» и представлен оренбургскому военному губернатору. Здесь приводится фрагмент этого списка. Имена искажены переводчиками, поскольку в оригинале написаны частично по-русски.

В декабре 1813 года движение партий военнопленных во внутренних губерниях России было приостановлено циркуляром Министерства Полиции, по причине «большого количества заболевших», которых оставляли на местах до выздоровления.

Тяжелые условия содержания, отсутствие связи с семьей, родственниками вынуждали пленных искать пути к выживанию. Так, находящийся в партии военнопленных под командованием поручика Мякишева, расположенных в Бугурусланской округе, поручик «из венгерцов» Хорветис(?) 23 января 1813 года подал прошение о принятии его на российскую службу.

На российской земле военнопленные выполняли разнообразную тяжелую физическую работу, копали траншеи, ремонтировали дороги. Среди пленных были люди разных профессий. Способности и умения военнопленных привлекались Российским государством на свою сторону. В декабре 1812 года среди пленных разыскивались мастера суконного дела, а в феврале 1813 года Главнокомандующий генерал С.К. Вязмитинов предписал брать на службу пленных поляков, «а прочих, по способностям, па заводы, в мастеровые, в земледельцы или же в простые работы».

К весне 1813 года передвижения пленных французов по Оренбургской губернии возобновились. Возобновились и медицинские осмотры конвоя, пленных, жителей сел и деревень. 22 марта 1813 года инспектор Оренбургской врачебной управы статский советник Гофман обследовал военнопленных в селениях Бугурусланской округи и нашел больными 4 человека, «а опасных и заразительных болезней между ими … вовсе не замечено».

Среди жителей села Михайловское[13] Оренбургского уезда весной 1813 года «труднобольных» не было, лишь население недоумевало: «шесть недель пленных французов кормили, и зато несть дано нисколько денег».[14]

За подписью Главнокомандующего Вязмитинова от 29 апреля 1813 года оренбургским военным губернатором получено предписание с Указом «Об отправлении мекленбурцев», где указывается «объявит Монаршую волю о дозволении возвратиться им в свое отечество». К предписанию прилагался список имен (капитаны, поручики, подпоручики, юнкера, аудитор, священник).

К 14 мая 1813 года стало известно, что в Оренбургской губернии «военнопленных Мекленбурской службы из офицеров никого не состоит», а 25 мая другим Указом были возвращены домой пленные саксонцы.

Одни возвращались домой, другие оставались в плену и далеко не в лучших условиях. В июне 1813 года атаман Пречистенской станицы Радошнов сообщил оренбургскому военному губернатору, что пленные французы «довольствуются пищей в станице от жителей с февраля 1813 года, не получая от казны никаких денег», и просит выделить средства на питание пленных, а также возместить убытки жителям станицы.

В С.-Петербурге 4 июля 1813 года опубликован Указ «О желающих присягнуть на подданство России», которым оговаривалось «военнопленные, желающие присягнут на подданство России, были допускаемы к сему» с оговоркой «дабы сим случаем не могли воспользоваться иногда люди вредные или подозрительные». Уже 23 июля оренбургский земский исправник докладывает губернатору о «квартирующих в деревне Чекаловке», письменно пожелавших стать под-данными России пленных Николя Гену, Якове Верле и Филипе Гильгерте.

Выразившие желание принять подданство России проходили проверку на основе предписания «О правилах, какие наблюдать при приеме в подданство пленных» от 19 августа 1813 года, с выяснением, «какой он нации и закона», сословия, возраста, рода войск и звания, семейного положения, особо выяснялись ремесленные навыки и «мастерство в профессии».

Прусские военнопленные освобождены 22 июля 1813 года предписанием «О немедленном отправлении прусских пленных». Согласно Указу, офицеры отправлялись на Родину через Ригу, получив прогонные деньги.

В Оренбургскую губернию ссылались военнопленные, бежавшие по пути конвоирования.

Уроженец Вены писарь Симон Бер был арестован 10 сентября 1813 года в Белостоке вместе с сержантом 56-го Линейного полка, «уроженцем Пиринеев» Мартином Франсуа, после чего отправлены под конвоем в Оренбург.

Со второй половины 1813 года передвижения военнопленных по Оренбургской губернии значительно сократились. Большое количество пленных возвратилось на свою Родину, некоторые приняли российское подданство, небольшая часть, в основном офицеры, «пустились в бега», не дождавшись своего освобождения. Теперь конвой сопровождал небольшие группы пленных, оставшихся на лечении в лазаретах или же отставших от основной партии. Такую партию пленных, по поручению казанского губернатора, конвоировал из Казани в Оренбург поручик Казанского резервного ополчения Чудинов. Конвой «вступил» в Бугульму 13 сентября 1813 года, где остановились по причине холодов и недостатка теплой одежды. В итоге поход был приостановлен в ожидании доставки одежды и провианта. К сожалению, дальнейшая судьба партии пленных под командованием поручика Чудинова в архивном деле не отражена.

На территории Оренбургской губернии оставалось значительное количество военнопленных, точное число которых не выяснено. Суммы, выделяемые на содержание, сокращались. Так, в марте 1814 года Оренбургская Казенная палата лишь по требованию оренбургского коменданта определила французским пленным, подпоручику Томасу Лиору и Мартину Франсуа, на продовольствие «с 15 декабря 1813 года каждому в сутки по 50 копеек».

Пленные поляки освобождены Указом от 6 апреля 1814 года.

13 мая 1814 года император Александр I издал Указ «Об отправлении в отечество военнопленных всех наций, в России находящихся». На территории России пленные стали свободными и могли вернуться на Родину.

Далеко не все, имея желание, возвращались. За преступления[15] в Илецкую Защиту[16] сосланы военнопленные: французы Юзеф Валет, Шарль Широт, голландец Доминик Бетит, австриец Кристоф Мерц.

Не смог вернуться на Родину бывший военнопленный 44-го полка от инфантерии адъютант Шарль Маришаль. Как сообщил бирский городничий, Маришаль, купаясь в реке Белой 7 июня 1814 года в черте города Бирска, «от собственной неосторожности утонул».

Выполняя Указ Главнокомандующего о возвращении пленных в свое отечество, в июне 1814 года из Бирска в Ригу отправлены подполковник Ландау Азен и капитан Франц Дюсю. Французские офицеры «пожелали возвратиться на своем иждевении», их сопровождал унтер-офицер Уфимского Внутреннего гарнизонного батальона Сарабнин.

Незначительная часть бывших военнопленных, приняв подданство России, осталась в Оренбургской губернии, занимаясь ремеслом, преподавая французский язык, фехтование. Офицеры-французы пополнили собой число врачей, инженеров, военных.

Высылка военнопленных из Оренбургской губернии в 1814 году производилась небольшими партиями ввиду недостатка конвоя. Задержка денежного довольствия иногда сопровождалась агрессивными действиями военнопленных. В Бузулуке в августе 1814 года пленные Александр Божуков и Франциско Куртезио, не получив вовремя денег на содержание, грубо обругали конвоиров и офицеров русской армии, за что были наказаны. 7 сентября 1814 года Франциско Куртезио ранил ножом конвоира, в наказание был бит шпицрутенами. Пленный Божуков помещен в Дивизионную Канцелярию, а Куртезио переправили в Оренбургский ордонангауз под караулом в колодках для суда.

В Оренбурге пленный Куртезио находился 2 года и был приговорен «к крепостным работам без назначения времени, следственно, «навсегда», но по рассмотрении «мемории» осужденного российский Император «Высочайше повелеть соизволил упомянутого военнопленного Куртезио выслать за границу». 18 марта 1816 года Куртезио, «бывшего при здешней инженерной команде в крепостной работе военнопленного»,[17] выслали из Оренбурга в Житомир под надзор в ведомство управляющего Волынской губернии.

Финалом нахождения военно-пленных «Великой Армии» в Оренбургской губернии в 1812 – 1814 гг. стало появление французских фамилий среди казаков Оренбургского казачьего войска. Как пишет П.Л. Юдин, среди казаков сохранилось 48 французских фамилий. Поселившись на Новой линии,[18] потомки военнопленных, «не желая казаться чужими среди своих одностаничников, переменили свои прежний французский фамилии на русский и таким образом затерялись в общей массе казачьяго населения так же, как утратили свои прозвища потомки французов… от Филиппа Юнкера произошла фамилия Юнкеров, дети Ларжинц совсем переменили прозвище отца и пишутся теперь «Жильцовы», а от Петра Баца произошли Бацитовы, и только потомки Вилира Сонина сохранили неприкосновенным свое имя».[19]

Примечания

1. Матвиевский, П.Е. «Оренбургский край в Отечественной войне 1812 г.» Оренбург, 1962 г.
2. В статье В.С. Белоусова употреблено определение «предписание».
3. ГУ ГАОО, Ф.6 ОП.3.Д.3673, 1812-1814 гг.
4. ГУ ГАОО, Ф.6 ОП.3.Д.3673, 1812-1814 гг.
5. ГУ ГАОО, Ф.6 ОП.3.Д.3673, 1812-1814 гг.
6. Хомченко, С. Н., Известия Самарского научного центра РАН. Спец. выпуск «Актуальные проблемы истории и археологии». Самара, 2006 г. С. 7-11.; на основе материалов ГУ «ГАОО», ф.6, оп.3, д. 3673, л.95, 109, 200-202 об., 221,  276, 365; Де Пуле М. Отец и сын // «Русский вестник». 1875. № 6. – С. 506-508.
7. т.е. испанцев
8. ГУ ГАОО, Ф.6 ОП.3. Д.3673, 1812-1814 гг.
9. Валериана, мята, рута, ромашка, можжевельник – лекарственные растения, оказывают успокаивающий и противовоспалительный эффекты; золотник – русская мера веса 4,266 грамма; штоф – русская мера объема, 1,23 л.
10. Хомченко, С.Н., «Военнопленные армии Наполеона в Поволжье и Приуралье в 1812-1814 гг.», автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Самара. 2007 г.
11. К. Серебренитский, журнал «Вокруг света». Телеграф. «Осколки «Великой Армии», 2006 г.
12. Вюртембергского 3-го конно-егерского герцога Людвига полка командир, полковник граф Трухзес фон Вальдбург-Вюрцах
13. ныне село Шарлык Оренбургского района, основано в 1809 г.
14. ГУ «ГАОО» ф.6, ОП.3 ч.2 д.5860. – С.26, 1813 г.
15. ГУ ГАОО, Ф.6 ОП.3. Д.3673, 1812-1814 гг., род преступления не указан.
16. Илецкая Защита — ныне г.Соль-Илецк.
17. 17.ГУ ГАОО, ф.6, ОП.3. Д.3673, 1812-1814 гг.
18. 18.Нагайбакский район Челябинской области.
19. 19.Жандр, Ауц, Бац, Юнкер и пр., см. «Русский архив», 1896 г. – С.5-33.

Автор: Александр Исковский

Источник: Альманах «Гостиный двор» №40, 2012 год, стр. 40-60