В Оренбургской экспедиции Кирилова был художник, британо-прусского происхождения, уроженец Гамбурга. Выполняя поручения Кирилова он дважды совершил путешествие в ставку хана Абулхаира.
“Дневник о добровольно и исключительно ради пользы Русского государства предпринятом в высшей степени необходимом и, хотя опасном, но счастливо совершенном путешествии в 1736 г. из Оренбурга к Абулхаиру, хану киргиз-кайсацкой татарской орды. Составлен англичанином Джоном Кэстлем, бывшим живописцем Оренбургской экспедиции“, проиллюстрированный 13 рисунками этнографического характера, изображавшими отдельные эпизоды из его путешествия и пребывания в Орде, был опубликован в 1784 г. в Риге на немецком языке в сборнике материалов по истории России, но в дальнейшем на долгие годы остался без внимания.
В 1958 году советский историк Матвиевский обнаружил его и описал, кратко изложив содержание. С тех пор исторический, этнографический и географический документ привлек внимание ученых. В 1996 году был опубликован казахский перевод дневника, в 1998 году — русский, в 2014 вышла книга на английском, посвященная экспедиции Кэстля.
Примечание “Бердской слободы”: В 1741 году оригинал этого отчета и одна его копия попали в Вольфенбюттель (прим. районный центр земли Нижняя Саксония, Германия), где хранятся до сих пор: один из экземпляров — в государственном архиве Вольфенбюттеля, второй — в Библиотеке герцога Августа. Русский ученый Нил Попов в 1861 году писал, что два экземпляра дневника Кэстля хранятся в Москве в архиве МИД под названием «Jurnal der 1736 a. Orenburg nvch dem Abul-Gair-Chan der Kirgis-Kaijsacken Horda aus freyem Willen zu des Reiches, Besten höchst-nöthig unternommene Reisse, glüklich abgeleget durch Jogann Castle, Kunstmahler bey der Kayserl. Orenburgschen Expedition».
От чести отправиться русским послом в Индию отказался, посчитав предложенное Кириловым через П.И. Рычкова жалованье (800 руб. в год) недостаточным. 16 октября 1737 года по истечении срока контракта Кэстль был уволен, но новый глава экспедиции Василий Татищев заключил с Кэстлем новый контракт, по истечении которого 28 июня 1739 года тот вновь был уволен с почестями. После 1741 года его судьба неизвестна.
В 1998 была издана в Казахстане книга под названием “Дневник путешествия в году 1736-м из Оренбурга к Абулхаиру, хану Киргиз-Кайсацкой Орды” в переводе В. Штаркенберга. Предлагаем Вам ознакомиться с отрывками из этой книги.
Гадание
Утром 14 июля мне ничего другого не осталось, как ехать вместе со своими людьми вверх по течению реки; так они ночью решили. Но потом смутились, потому что эти места были им незнакомы. Выйти из положения решили при помощи гадания, в них ведь живет прирожденное суеверие. Для совершения определенных процедур пришлось вернуться к тому месту, откуда приехали, т.е. где мы делали привал.
Гадание происходило следующим образом: два киргиза опустились друг против друга на колени, предварительно подостлав войлочную подстилку. В каждой руке они держали по стреле остриями к телу, оперенные же части стрел были состыкованы с оперенными частями стрел сидящего напротив человека так, что возникало впечатление, будто это две длинные стрелы. Держа свои стрелы очень крепко, они начали бормотать какие-то арабские слова, ожидая определенных знамений. Если бы качнулись стрелы справа, мы могли спокойно продолжить свой путь, а если слева – мы должны были вернуться назад. Вышло так, что пришлось возвращаться. Из веток, которые за неимением топоров нам пришлось наломать руками, мы построили своего рода плот. На него осторожно погрузили наше имущество, т.е. фактически только седла. Так как я плавать не умел, меня привязали к хвосту лошади и, благодаря ей, я счастливо преодолел водный барьер – реку Яик. На другом берегу мы попали в густой лес, в котором не было тропинок. Из-за уже упомянутого отсутствия топоров, мы вынуждены были прокладывать дорогу силой наших рук и в полночь вышли, наконец, на берег озера. Тут пришлось остановиться – от усталости мы валились с ног. Несмотря на ужасный голод, нам удалось поспать.
Персидская рубашка и Пирамиды
Мы продолжали двигаться в том же направлении. Нас очень мучил голод, ведь в этих местах никакой дичи не водилось. Киргизы же в дорогу ничего съестного не берут, потому что полагаются на то, что Бог им пошлет. Два дня мы ничего не ели и, чтобы утолить голод, решили заколоть лошадь нашего освобожденного пленника. Мои киргизы были очень расстроены и захотели повернуть обратно; они считали, что город Сакмара исчез. Я пытался всячески их утешить и отговорить, утверждая, что мы слишком далеко уехали. Как я потом обнаружил на обратном пути из Оренбурга, мы ошиблись на 200 верст.
Мои киргизы ничего слышать не хотели, только требовали вернуться, а меня поставили перед выбором – идти с ними или остаться одному в пустыне, если мне это нравится. Я приводил всякие доводы, стараясь уговорить их поехать со мной в Оренбург, который должен находиться уже недалеко, а не возвращаться по той ужасной дороге. Но это на них не действовало, и нужно было придумать какое-нибудь другое средство убеждения. Таким средством, способным поднять их настроение, могла быть щедрость. Но у меня ничего такого с собой не было, кроме денег, а деньги они не признают, потому что не знают, как ими пользоваться. Пришлось искать выход, и я вспомнил про свою шелковую персидскую рубашку, которая им очень нравится. Я быстренько снял ее и подарил им. Они до того обрадовались, что не только поделили рубашку между собой, разрезав на части, но и склонились к мнению, что мы должны прямым путем ехать в Оренбург.
Лошади настолько ослабли, что не могли больше нести нас, пришлось идти пешком. Тут я обнаружил, что мои люди не способны долго идти пешком; они попросту к этому не привыкли, так как с малолетства ездят верхом. В этих обстоятельствах мне вдруг подумалось, что небо покровительствует нам: к великой нашей радости, показался город Сакмара. Расположенный на небольшой возвышенности, он служил пограничной крепостью против Башкирских татар (Baskirische Tartarn). В нем одна церковь и около 150 домов, в которых живут русские казаки (Russischen Cosacken). Недалеко от города река Ик (Yck) впадает в реку Сакмару, по которой город получил свое имя. Этот райский уголок можно сравнить с Елисейскими Полями (Elisäische Felder), земля здесь покрыта травой и благоухающими растениями, и душа человека может только радоваться. Я не напрасно сравниваю эти места с Елисейскими Полями; они не только чрезвычайно красивы, но и хранят много необычных могильных холмов древних монгольских и ногайских татар (alte Munalische und Nagaische Tartarn).
Камни на этих холмах уложены в пирамиды и так искусно без раствора подогнаны друг к другу, что стоят без изменений уже больше ста лет. Сами могилы очень глубоки и выложены камнем, или в них находятся гробы. Рядом с каждым телом, от которого остались только кости, помещена любимая лошадь умершего с полной сбруей, поэтому здесь часто находят много красивейших золотых и серебряных вещей. Кроме того, в могилах погребено все то, что этим вельможам необходимо было при жизни.
Болезнь
31 августа я взял лошадь внаем и рано утром отправился с двумя калмыцкими казаками (Calmuckische Cosacken) в Оренбург (прим. Бердской слободы: автор рассказывает об Орске). По дороге я так серьезно заболел, что упал с лошади и меня пришлось нести. Но 95 верст я все-таки успел проехать. Неприятность случилась оттого, что из-за большой жары и множества мошкары я потерял скромный кусок ветчины, который майор Астанков дал мне в дорогу и который был завернут в шелковый шейный платок и привязан к рукоятке моей шпаги. Чтобы не голодать, я решил присоединиться к моим калмыцким казакам, сидевшим у воды. Они ели что-то, что мне показалось кусочками сухариков, но на самом деле было сушеной падалью. Когда я проглотил те куски, которыми они меня угостили, мне вдруг стало очень плохо, а потом случилась вышеописанная неприятность.
Несбывшееся предприятие
Приехав в Оренбург, я попросил коменданта города выделить 50 человек казаков для сопровождения, а также определенный инструмент. Я намерен был вернуться на гору, расположенную недалеко от Оренбурга и реки Тан Атлак (Tan Atlack), где в мае с.г. на обратном пути от башкир я видел превосходную яшму. Исключительно красивый кусочек этого камня я потом подарил в Синбирске (Sinbirsky) статскому советнику. На той же горе, куда я днем из-за враждебно настроенных башкир не смог подняться, я тогда ночью нашел зеленый с красными вкраплениями камень, который потерял часть своей красоты оттого, что лежал на поверхности. Чтобы кое в чем убедиться, мне очень хотелось еще раз побывать на горе. Я бы легко ее нашел, ведь все, что касается этой местности, у меня было записано. Комендант, однако, отказался мне помочь: с одной стороны, якобы все лошади хромают, а с другой стороны, у него нет приказа. Таким образом, полезное предприятие оказалось неосуществленным.
Я хотел сделать новые зарисовки Оренбурга, но из-за великого множества комаров затею пришлось отложить. У меня был приказ трогаться в путь, дальше медлить было нельзя, но я хотя бы опишу Оренбург для всех тех, кто этого города не знает. Итак: город расположен на 51 градусе широты, и получил свое имя от реки Орь. Он был основан 12 августа 1735 года неподалеку от Берегов реки Яик, что берет начало у Екатеринбурга (Catharinenburg) в Сибири (Sibirien), на расстоянии двух дневных переходов отсюда. Река Орь впадает в Яик в двух верстах от Оренбурга после того, как она от истока до города преодолела уже несколько сот верст. Вокруг города простираются пустыня и степь; до Екатеринбурга расстояние составляет 960 верст, до Яицкого городка по суше – 632, до Уфы – 485, до Сакмары – 240, а до Самары на Волге (Wolga) – 621 версту. По всему периметру города длиной в полторы версты сооружены земляной вал и ров.
Недалеко от города находится холм, на котором добывают какой-то вид агата (Agat), и это месторождение камня защищено крепостью с деревянной сторожевой башней. Вокруг крепости тоже тянется земляной вал и расставлены рогатки. Земля в этих местах еще не обрабатывается, потому что здесь, как и во всем киргизском крае, очень редко выпадают осадки. Но люди что-то выращивают, часто поливая свои огороды водой. Из продуктов питания в достаточном количестве здесь бывает только рыба, дрова тоже есть, но хлеба и мяса очень мало, потому что пасти скот на пастбищах, да и уберечь его от грабителей, невозможно. Город, собственно, построен для того, чтобы через него развивалась торговля с Бухарой (Bucharen) и Таскентом (Taskent).
Она может стать очень выгодной и значительной и со всеми другими народами Азии (Asiatische Völker), потому что, как мне кажется, ближайший путь в Индию (Indien) ведет через этот город. Россия может использовать и возможность продвижения через Аральское море (Aral-See) и реки Сыр (Sir) и Ану (Anu), которые являются крупными судоходными водными путями и протекают через всю территорию Бухарии до Аральского моря. А до него из Оренбурга приблизительно 14 дней пути. Удержание Аральского моря в русских руках не представляется трудным, ведь бухарцы и другие народы этого региона не знают, что такое судоходство и пушки. На берегу этого моря, кроме того, растет, как говорят, дубовый лес, который может служить для постройки кораблей, так что все эти страны и их богатства можно подчинить, и этим была бы наилучшим образом доказана польза Оренбурга. Но я чувствую, что немного задержался при описании Оренбурга; и все потому, что комары не позволили зарисовать город. А мне уже пора думать о путешествии в Синбирск.
“Бердская Слобода” выражает благодарность Новокрещеновой Лилии за возможность ознакомиться с дневником Джона Кэстля.
Источники:
- Казах.ру
