Дураков не убавим в России, а на умных тоску наведем!

Более 130 лет назад на страницах «Оренбургского листка» под заголовком «Кое о чём (Беседы старожила)» напечатан цикл статей о наиболее важных событиях в жизни оренбуржцев. Так или иначе первые публикации были связаны с потреблением алкогольных напитков.

«О город, о нравы!»

Не пожелавший назвать своё имя сотрудник популярного периодического издания весной 1887 года писал:

«Вот уже и пост, за ним следом Пасха, а с ней и весна с теплом. Люди и людишки ударились теперь в смирение мытаря. Только кабатчики не унывают: один из них держит себя настолько высокомерно, что хвастается добродетелями своими и требует себе даже награды крайне оригинальной. Сообщаем следующий факт. Известному строителю храма в Мариинской слободе (Оторвановке) понадобилось открыть ренсковой погреб (для продажи спиртных напитков. – Т.С.) супротив церкви. Вероятно, не надеясь, что ему беспрепятственно будет разрешено это, сей ктитор в просьбе своей нашёл нужным обратить внимание думы на свои заслуги по постройке церкви, указав на то, что на храм Божий он потратил много денег, а потому в награду за своё усердие и во внимание к трудам просил для поправления своих средств, расстроенных постройкой церкви, разрешить ему открыть ренсковой погребок против церкви… О город, о нравы!»

Вскоре автор цикла «Кое о чём» получил «амбициозную отповедь», ответу на которую посвятил очередную «беседу», обозначив её темы: «Обидчивость храмостроителя К.К. (за этими инициалами скрывался купец К. Клюшников. – Т.С.) и его возражение», «Неслыханные доводы в защиту кабатчиков и вина», «Обличения и бессилие печати».

Читателям напомнили о том, что

«некий строитель храма просил разрешения открыть ренсковой погреб насупротив церкви в неузаконенном от неё расстоянии. «О город, о нравы», – сказали мы тогда и думали, что человек просто увлёкся, заврался. Но теперь оказывается, что храмоздатель сей и торговец вином воистину убеждённый человек и что кабацкому самомнению его нет пределов.
Виночерпательный ктитор торжественно клеймит старожила. Достойно внимания, что виночерп сей с убеждением совести возводит кабатчиков на недосягаемую высоту и даже обещает блаженство всякому, кто уважает кабатчика! По его словам, нет никого более достойного уважения, как кабатчик. Занятие кабацким промыслом, по его мнению, есть занятие уважаемое, а вино есть такой для всех и каждого необходимый товар, без которого не может обойтись ни один в мире человек.
Бывало, говорили, что вино и порождаемый им порок пьянства – есть злейшее зло и к распространителям этого зла, к ремеслу целовальника относились с пренебрежением и гадливостью, считая это занятие несовместимым со званием вполне порядочного человека. Теперь не то! Теперь, по словам храмоздателя, вино есть самая необходимая вещь, а кабатчик – самый первый, самый почётный человек! Теперь все пользуются почётом, и нет более бесчестных занятий и почти бесчестных дел, а есть профессии. Нет преступлений, а есть ошибки. Мы всё стараемся оправдать, всему найти смягчающие обстоятельства. Расхищение касс, растраты общественных и сиротских денег называются теперь не воровством, а позаимствованием на собственные нужды или самопомощью на счёт ближнего».

Помолился и… опохмелился

В заключение повествования сообщалось:

«Попробуй назвать вещи их именами и предать гласности бесчестное деяние, как сейчас же поднимается шум и гвалт, летят опровержения и возражения, вопреки здравого смысла уверяющие, что всё, что ты находишь заслуживающим порицания, напротив, достойно похвалы, поощрения, почёта и уважения. Нет сил спорить с такими господами… Да, надо помнить поэта Некрасова:
И погромче нас были витии,
Да не сделали пользы пером.
Дураков не убавим в России,
А на умных тоску наведём!»

Кстати, виночерп сей добился своего – дума открыть ему погреб напротив церкви разрешила. Да и как было возражать, когда разрешены уже погребки против церкви Петра и Павла, против церкви Святой Троицы, против церкви Вознесения и против домовых церквей учительского института и мужской гимназии!

Казенная винная лавка внутри, Чикин, 1898 г

В «беседах» оренбургский старожил известил:

«Конец пивной монополии наступил. В Оренбурге построен и недавно открыт новый пивоваренный завод купца С.П. Мошкова, тоже паровой, как и у А.Ф. Клюмпа. Правда, завод Мошкова уступает размерами заводу Клюмпа, но он сделан по всем правилам новейшего пивоваренного искусства, с машинами, изготовленными на специальном заводе в Риге, и, конечно, будет конкурировать существующему производству если не качеством пива, то количеством и дешевизной цен. В Оренбурге есть ещё пивоваренные заводы – у купца Кулакова, у наследников Оглодковых и у Караваевых. Но эти заводы по неизвестной причине давно бездействуют.
Само собой разумеется, что ввиду конкуренции давнишний заводчик А.Ф. Клюмп, чуть ли не первый в Оренбурге пивовар, наляжет теперь на улучшение качества своего пива и убытков не понесёт, так как большой завод Клюмпа давно уже окупился и потому конкуренция с ним нелегка. Во всяком случае потребители пива выиграют от конкуренции и уже не будут иметь необходимости покупать привозное петербургское пиво Калинкина по 30 копеек за бутылку. Клюмп возьмёт на качестве пива, в этом его главный расчёт.
Не любят у нас конкуренции, и чуть что – сейчас «отсталого». «На, мол, получай и убирайся» или «Стой, смотри, а нам не мешай и цены не порть!»
Слиза чаще всего практикуется при различных аукционах и торгах на аренды и подряды. Благодаря ей и устранению соперников ловкие люди беспрепятственно обделывают дела и делишки, кладут в карман не одну лишнюю сотню рублей. Действуют эти гешефтмахеры почти всегда сообща, целой шайкой, стараются набить или сбить цену до невозможности, но сами почти никогда за собой торгов не оставляют».

Время дарового пьянства

Развивая выбранную тему, старожил весной 1887 года заявил: «конкуренции не любят у нас и в выборных делах и всеми мерами стараются её обойти, устранить или одолеть если не рублём, так угощением».

При этом он обратил свой взор в сторону казачьего Форштадта:

«Казачкам Оренбургской станицы предстоит выбрать себе главу, сиречь нового станичного атамана, вместо умершего на днях. Задача нелёгкая! Кого избрать, кого предпочесть? Искателей атаманства много! Конкуренция большая и выбор труден! Но известно, как производятся выборы на общественные должности у наших казаков.
Без водки дело не обходится, особенно при выборе в атаманы. Искателей и добивающихся чести быть избранными на это место много, и каждый из них прилагает немало трудов и стараний, чтобы добиться этой чести. Ведь лестно быть избранником. Главным образом атаманство прельщает многих из искателей перспективой и возможностью наживы как на счёт общественного сундука, так и на счёт других прочих доходов. Не из-за одной же только чести усердствуют искатели атаманского места, заискивают, кланяются, просят, а главное – угощают, поят избирателей-общественников водкой и ничем не брезгуют, чтобы только убить конкурентов и вылезти в атаманы! Водки на угощение изводится масса, чуть не целыми бочками.
Время выборов – это время дарового пьянства. Главным образом чествуются, угощаются старики, горлохваты, мироеды и люди, почему-либо имеющие влияние на станичное общество. Каждый из метящих в атаманы наперебой старается залучить к себе этих воротил, хорошенько угостить их и задобрить. Старики, конечно, заходят, пьют, а втихомолку иногда посмеиваются себе в бороду, лицемерно обещаясь – «постараться» на сходе о выборе в атаманы хлебосольного хозяина, который в свою очередь за каждой рюмкой причитает:
– Уж вы, господа-старички, пожалуйста, постарайтесь! Верой и правдой послужу обществу и вас не забуду!
И так нередко эта обещанная «служба верой и правдой» выражается потом в прикарманивании общественных денежек!
Старички, конечно, пьют и важно приговаривают:
– Нам что ж? Мы всей душой рады! Не сумлевайтесь, уж выберем… За твоё здоровье, наш атаманушка! – подхватывают старички фамильярно и опять пьют, пьют много и везде.
Но бывает так, что, выпив угощение и выйдя за ворота, эти же радетели, станичные дипломаты эти, решители судеб станичного мирка ведут другие речи:
– Тоже в атаманы лезет, профост этакий! Как же, дождёшься, будешь атаманом… Как бы не так. Куда тебе с грязным-то рылом да в атаманы – есть и почище тебя.
И опять идут на новый зов. Так продолжается до самой баллотировки. Тоже предстоит теперь и форштадтскому обществу. Рассказывали, что один из конкурентов покойному атаману в чаянии занять его место уже давно начал угощать старичков, едва только успел заболеть покойный.
Да, впрочем, не у одних ли казаков при выборах и на выборах практикуется бесцеремонный и бесстыжий приём привлечения на свою сторону избирателей? Этот приём общий для всех сельских обществ и даже для городских сословий. Приём этот практикуется всюду по всей матушке России и при всех общественных выборах, где только выбираемые чают вкусить от общественного пирога.
Не будут исключением из общего правила и предстоящие выборы в наш городской муниципалитет. Как известно, избиратели созываются на выборы, но им не разослано избирательских списков: «Выбирай, мол, того, кто на глаза тебе подвернётся». А подвёртываются большей частью всё одни и те же лица, привыкшие к городскому управлению…»