Пушкин на Бердах

В сентябре 1833 года Берды посетил великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин. Здесь он собирал материалы для «Истории Пугачева» и повести «Капитанская дочка». Пушкин беседовал со многими жителями слободы. Среди них была старая казачка Бунтова, которая помнила Пугачева.

Беседуя с поэтом, она поведала ему о взятии Нижнеозерной, о пребывании Пугачева в Бердской крепости, сводила к избе казаков Ситниковых – «государеву дворцу», указала на гребни, где по преданию лежит огромный клад Пугачева, зашитый в рубаху, засыпанный землей и покрытый трупом человеческим, чтобы отвести всякие подозрения. Большое впечатление произвело на Пушкина услышанное от Бунтовой поэтическое предание о старой казачке Разиной, долго искавшей своего сына Степана (Андреевича) Разина среди погибших пугачевцев, трупы которых тихо проплывали пока вешнему Яику. Поделилась она и другими преданиями о событиях того времени, спела несколько казачьих песен.

Услышанное со слов Бунтовой Пушкин внес на страницы «Оренбургских записей», пометив их ремарками: «В Берде от старухи» и «Старуха в Берде». В письме к жене от 2 октября 1833, делясь впечатлениями от поездки по Оренбургскому краю, он сообщил: «В деревне Берде, где Пугачев простоял 6 месяцев, имел я une bonne fortune (большой успех) – нашел 75-летнюю казачку, которая помнит это время, как мы с тобою помним 1830 год. Я от нее не отставал…». Покидая Бердскую слободу и прощаясь с Бунтовой, Пушкин подарил ей в благодарность за ее рассказы золотой червонец.

А вот как этот же случай описал московский купец Николай Александрович Кайдалов (1817 – не ранее 1881), который в 1833 году приезжал по торговым делам в Оренбург и, судя по опубликованным в 1880 воспоминаниям, стал очевидцем посещения А.С. Пушкиным Бердской станицы 19 сентября. Кайдалов жил у казачки-вдовы Гребенщиковой, сын которой Иван Васильевич был атаманом (начальником) этой станицы, и пригласил квартиранта съездить в станицу, чтобы посмотреть на знаменитого столичного поэта.

К его приезду в станичное правление созвали бердских казаков, казаков и казачек – современников Пугачевского восстания. Вскоре туда явились Пушкин и сопровождавший его Даль. Пушкин подсел к столу, развернул записную книжку и стал расспрашивать о “Пугачевщине”. Одна старушка (Кайдалов не называет ее имени, но, несомненно, то была Ирина Афанасьевна Бунтова) многое порассказала поэту и “спела или проговорила песню, сложенную про Пугачева, которую Пушкин и просил повторить”. Прощаясь со стариками, он одарил их серебряными монетами. По свидетельству Кайдалова, гость не понравился суеверным бердским старикам, а особенно старухам. Неприятное впечатление на них произвело то, что Пушкин, войдя в комнату, не снял шляпу и не перекрестился на иконы. Всех поразили длинные его ногти, из-за чего некоторые посчитали его за “антихриста”, и даже отказались брать от него деньги – новенькие, недавней чеканки, блестящие серебряные монеты, полагая, что они либо “антихристовы”, либо фальшивые.

Воспоминания Кайдалова интересны по ряду подробностей о посещении Бердской станицы Пушкиным, так как дополняют то, что известно по свидетельствам других очевидцев – В.И.Даля, А.Т.Блиновой и И.А.Бунтовой (в пересказе Е.З.Ворониной).

Бердские казаки и казачки, бывшие очевидцами беседы Бунтовой с поэтом, стали упрекать ее за то, что она пела и рассказывала о Пугачеве явно подозрительному человеку, пугали ее грозными взысканиями со стороны начальства. В.И. Даль, сопровождавший А. С. Пушкина в поездке в Бердскую станицу, вспоминал, что бердские «бабы и старики не могли понять, на что было чужому, приезжему человеку расспрашивать с таким жаром о разбойнике и самозванце, с именем которого было связано в этом краю столько страшных воспоминаний». Дабы избежать ответственности за этот «проступок» старой станичницы и «чтобы не дожить до такого греха да напасти», казаки на другой же день отправили подводу в Оренбург, привезли туда и старуху, и роковой червонец и донесли: «Вчера-де приезжал какой-то чужой господин, приметами: собой невелик, волос черный кудрявый, лицом смуглый, и подбивал под «пугачевщину», и дарил золотом: должен быть антихрист, потому что вместо ногтей на пальцах когти». Пушкин много тому смеялся. Все кончилось для Бунтовой вполне благополучно, ее отпустили домой с миром и с пушкинским червонцем. Эпизод этот получил широкую известность в Оренбурге.

Использованные источники:

1. Даль В.И. Воспоминания о Пушкине // Пушкин в воспоминаниях современников. М., 1974. Т.2.
2. Овчинников Р.В. Над «пугачевскими» страницами Пушкина. М., 1981
3. «Современные известия» (Москва). 1880, №164. В 1900 г. воспоминания Н.А.Кандалова были перепечатаны в Оренбурге, «пушкинском выпуске» Трудов ученой архивной комиссии (Вып.6. С.213-215).