Читаем старые газеты: Салават Юлаев

В 1940 году в газете “Чкаловская коммуна” была опубликована статья о Салавате Юлаеве и его отце Юлае, в которой приведен сокращенный вариант текста приговора, вынесенного в отношении них 15 июля 1775 года Оренбургским губернатором Иваном Рейнсдорпом. В контексте того времени, образ Салавата и его отца рассматривался через призму идеологии рабочего и крестьянского класса.

В статье упоминается любопытный факт: документы, связанные с крестьянским восстанием под предводительством Емельяна Пугачева, были вывезены в 1890-х годах из местного архива на хранение в Санкт-Петербург.

*****

В 90-х годах прошлого столетия все архивные материалы о пугачевском движении были вывезены из местного архива в Петербург. Царское правительство, желая сузить до минимума возможность обнародования «пугачевских» материалов, централизовало их. Все же отдельные документы (пугачевской эпохи или случайно, или по недосмотру остались здесь и хранятся сейчас в чкаловском областном историческом архиве.

Написанные на толстой бумаге гусиными перьями: замысловатым, с титлами, почерком, переплетенные в толстые фолианты, они прекрасно сохранились, несмотря на полуторавековую давность.

Одним из таких документов, представляющим большой научно-исторический интерес, является приговор башкирскому богатырю, пугачевскому бригадиру — Салавату Юлаеву и его отцу — Юлаю.

Имя Салавата, выдающегося соратника Емельяна Пугачева и активного борца против крепостников-помещиков и царизма, вошло в историю. В башкирских колхозах и по сей день еще поют о нем песни, как о любимом своем народном герое. Из рода в род передаются рассказы о том, как 20-летний храбрейший джигит Юлаев Салават с оружием в руках отстаивал свободу степей от власти царских чиновников, баев и мулл.

Как известно, к Пугачеву Салават пришел осенью в 1773 году, с отрядом башкир в 1200 человек. Скоро стаей храбростью, мужеством, честностью, кипучей энергией, военными успехами Салават снискал себе в степях громадную популярность. Его имя приводило в трепет мулл и богатеев. Из степей и с гор Башкирии непрерывно шли к нему все новые и новые отряды повстанцев и вливались в армию Емельяна Пугачева. За удачные операции против царского полковника Михельсона Салават был произведен Пугачевым сначала в чин полковника, а затем бригадира.

После ухода главных сил Пугачева из приделов Оренбургского края к центру России Салават с небольшим отрядом был оставлен для защиты Ельдяцкой крепости, важной в стратегическом отношении.

Окруженная, сильными отрядами царских войск, крепость пала, а 25 ноября 1774 года Салават был задержан подполковником Аршиневским недалеко от деревни Калмыковой и отправлен для допроса в г. Казань, в секретную комиссию, которая являлась в то же время чрезвычайным военным судом. В апреле 1774 года по делу Пугачева были учреждены две секретные комиссии в Казани и Оренбурге. Во главе обоих этих комиссий находился генерал Потемкин.

После допроса в казанской секретной комиссии Салават и его отец Юлай были отправлены в Москву, в тайную экспедицию сената. Здесь Салават был снова допрошен, но, не добившись от него, как и в казанской секретной комиссии признаний «в бесчеловечных убийствах», генерал-прокурор сената Вяземский в марте 1775 года из Москвы на почтовых подводах под строгим секретным караулом отправил Салавата вместе с отцом в г. Оренбург для исследования всех злодеяний на месте.

Отправка Салавата в Оренбург, надо полагать, имела целью не только осудить его как виновника одного из ближайших сподвижников Пугачева. Для этого царское правительство и так располагало достаточным обвинительным материалом, заслуживающим, по словам генерал-прокурора Вяземского, «смертную казнь». Отправка была нужна для того, чтобы провести над Салаватом показательный суд. учинить над ним экзекуцию «на страх другим злотворцам», как повелевала царица Екатерина II.

Сто шестьдесят пять лет тому назад, 15 июля 1755 года, Салават был осужден вместе с отцом. По приговору оренбургского губернатора Рейсдорпа их обоих во всех тех местах, где они сражались с войсками царицы, били нещадно кнутом, вырвали щипцами ноздри, заклеймили каленым железным клеймом лица и выслали на вечную каторгу в Рогервик (порт на Балтийском море).

Говорят, что Салават не вынес всех тяжестей неволи и покончил с собой. Ниже мы впервые публикуем текст подлинного приговора оренбургского губернатора.

Текст дается в сокращенном виде, с некоторыми отступлениями от орфографии подлинника. Опущенные места текста обозначаются многоточием.

1775 года июля 15 дня.
По указу Ея императорского величества, генерал-порутчик. Оренбургский губернатор и кавалер Рейнсдорп, рассматривая экстракт присланной от Уфимской правительственной канцелярии, учиненной, из произведенного следствия о винах обращавшихся в злодействах Уфимского уезда Сибирской дороги старшины Юлая Андалина, и сына его Салавата, в коем находятся следующие обстоятельства: первой из них Юлай в службу злодейскую поступил, и протчих к тому привел из особливаго своего к злодею Пугачеву усердия по присланному от него злодея к нему Юлаю письму, когда свободное еще было ему, не совращаясь на то злодейство, уйти в ближайшие крепости или а Уфу.
Будучи же в толпах злодейских разорял и сожигал он Юлай с сыном своим Салаватом заводы и протчия селения в каковом случае весьма не осталось у них без пролития крови, как то и починимым из дел производящих по сим обстоятельствам, в Уфимской провинциальной канцелярии справкам оказалось, что оба они Юлай и Салават… на Симском заводе священника… перекололи до смерти, и потом, весь завод выжгли… Салават же столько усердствовал к реченному злодею Пугачеву, что он сначала полковником, а потом и бригадиром… от Пугачева будучи назван, и для разорения городов, крепостей, заводов и селений, так же и набору в присоединение к себе людства — посылан был неоднократно, что он и исполнял с отменою на зло охотою…
Сверх того во многих местах сражался с верными воинскими командами, где так же не без кровопролития быть случилось; а наконец отраженною от деташамента подполковника Аршеневского партиею 25 числа ноября 1774 года… в бытность его на злодействе пойман, а сам не раскаясь и от того никак не отставал.
Ежели бы таковому никогда не участвовавшемуся продерзателю и злодею не препятствовала поимка, но и по той оба они будучи уже в главном правительстве Тайной экспедиции истинного о злодеяниях своих признания, по вкоренившихся в них злостям, не учинили. Салават же сверх того и в Уфе в заключении будучи, держась худого своего состояния, вымыслил написать и доставить в жительство свое, и в те самые места, где произвесть велено о злодеяниях его следствие, письмо о тем, чтобы показуемо в уезде было, с прикрытием тех его злодеяний, в чем так же доказан солдатом Чудиновым явно; а сам будучи издавна на продерзости уклонятся скор, а на признание упрям, в том, чтоб оное им зделало было, не открылся…
И хотя по толь многим изысканиям, нет их собственного в том признания, одпак когда сторонния уездныя люди, бывшие при действии злодеяний… чинимых ими Юлаем и Салаватом, допрашванныя в уезде, нарочно из Уфы посыланым переводчиком Третьяковым… точно в том их обличает: то уже и не нужно извлекать из них то признание, которого они, как выше значит, открыть ни мало не хотят, а и без того в разсуждении толь многих на них обличений Уфимская провинциальная канцелярия находит, что все их злодеяния и самыя смертныя убивства, неповинным действительно от них и по повелению их происходили.
И так оная провинциальная канцелярия мнение свое представила, что хотя оба они Юлай и Салават за все те злодеянии, по изображенным в экстракте законам, неминуемо заслужили смертную казнь, но… в следствие имянного ея императорского величества указа… на страх другим злотворцам наказать обоих их, как злодеев во всех тех селениях, где от них самые злейшия воровства и убийства происходили, кнутом и наконец в последнем селении поступить с ними по состоявшемуся в прошлом 1754 году майя 13 дня указу вырвав ноздря и постам на лбу и на щеках знаки, послать вечно в катаржную работу в Рогервик, дабы они, как не маловажные злодеи будучи из Уфы так отдалены к побегу и к каковым либо еще вредным замыслам способов не имели…
И понеже из вышеписанного явствует, что они Юлай и Салават в злодействах их в смертных убийствах от верных старшин и лутших людей довольно обличены да и по делам происходившим как здесь так и в Уфе известно, что они не только во время бывшего народного мятежа, но и по отлучении из пределов Оренбургской губернии государственного злодея Пугачева, имея послужных себе башкирцев в большую толпу злость свою с неудержанным злодейским стремлением продолжали и при том… пожоги некоторых заводов и селений проделали и напоследок Салават пойман воинской командою, а Юлай вызван к советнику Тимашеву политично, за что. оба они Юлай и Салават заслуживают равномерное наказание, а именно то, которое по мнению Уфимской провинциальной канцелярии положено, коему и он генерал-попутчик и кавалер согласен.
И тако определил: в тое провинциальную канцелярию предложить, чтоб она им Юлаю и Салавату наказание по своему мнению учинила во всех тех селениях, где от них самые злейшие варварства и убийства происходили, и наконец в последнем селении поступить с ними по состаявшемуся в прошлом 1754 году майя 13 дня указу и послать их вечно в каторжную работу в Рогервик. А дабы над ними сия эксекуция толь точнее учинена была, имеет она провинциальная канцелярия отправить их в те селения с такою осторожностью, чтоб их Юлая и Салавата, яко злодеев, не могли башкирцы и другия по дороге отбить…
Иван Рейсдорп.
Петр Чучалов