В 1754 году 20 сентября по старому стилю или 1 октября по новому, родился великий князь Павел Петрович, будущий император Павел I. Одна из самых противоречивых фигур русской истории. Сын Великой Екатерины и отнюдь не великого императора Петра III, хотя, судя по портретам, удивительно похожий на отца.
Павел родился, когда и родители ещё были совсем молодые, и царствующая императрица Елизавета умирать не собиралась. Поэтому горизонт возможностей того, каким он мог бы стать человеком, был ещё полностью открыт.
Никто даже и предположить не мог, что наступят времена, когда мать – Екатерина – станет прозрачно намекать, что Павел вовсе и не от законного мужа, а не исключено, что от фаворита Сергея Салтыкова. Что вырос сын каким-то чудаковатым, непредсказуемым, таким, что, не лучше ли отдать всё сразу, минуя его, любимому внучку Сашеньке… А что удивляться взбалмошности, упрямству и странностям бедного Павла? Он же и в самом деле бедный. Ему посочувствовать надо.
Жертва семейной драмы. Мать свергает отца с трона, днями спустя умирает отец, безусловно, насильственной смертью. Павлу тогда восемь лет. Такое потрясение мало кто может пережить без последствий. Между прочим, для всей просвещённой Европы Павел стал чем-то вроде русского принца Гамлета. Причём аналогия была столь очевидной, что когда уже во взрослом возрасте Павел посетил Вену, в театрах австрийской столицы были сняты с представления постановки этой трагедии Шекспира.
Первым делом, взойдя на престол в 1796 году, Павел отправил на Дон фельдъегеря с благодарственным манифестом казакам за участие в Пугачёвском бунте. Фантастика, бред? Так ведь Пугачёв выдавал себя за чудесно спасшегося императора Петра III, отца Павла. И это в его глазах дорогого стоило. Этот демарш, пожалуй, был посильнее, чем постыдная для её участников церемония перезахоронения останков Петра III, когда гроб свергнутого императора в Петропавловский собор несли все остававшиеся к тому времени в живых фавориты и орлы Екатерины.
Есть масса других сюжетов, больших и малых, в которых Павел решения принимал автоматически. Если матушка делала так, то он всё переиначивал. С французами рассорилась из-за революции. Так мы помиримся. Диссидентов, бунтовщиков похлеще Пугачёва, Новикова и Радищева, посадили. Так мы выпустим. И всё это – совершенно вне логики представлений о национальной безопасности, сохранении абсолютистских устоев. Он словно нарочно рыл себе яму, в которую довольно скоро и угодил. Но иначе он просто не мог. И в этом смысле Павел – это грубейший просчёт Екатерины, её самое крупное поражение не просто в личной жизни, но и в большой политике.
Неужели эта мудрая женщина не понимала, какому человеку всё в конце концов достанется. Понимала, но, похоже, тут никакого поля для манёвра у неё не было. Первые 10 лет её царствования Екатерину воспринимали как регентшу при ещё несовершеннолетнем сыне, следующие 20 лет она просто обманывала ожидания взрослого принца Гамлета. Павел становился ежедневным живым укором её нелегитимности. И сколько бы она ни говорила ему, что он – чудовище, которому нельзя доверить управление государством, всё так и случится. И только потом, при Александре, всё опять станет как при бабушке – просвещённо, цивилизованно и предсказуемо. Потом – за вычетом Павла, которого постигнет та же трагическая участь, что и его отца, он тоже станет жертвой дворцового переворота. А такие вещи даром не проходят. История за них мстит. Не отсюда ли все последующие трагедии дома Романовых?
