Каждую весну на протяжении многих десятков лет оренбуржцы с волнением и тревогой ждут таяния снегов, вскрытия рек, гадая о размерах наводнения. К сожалению, довольно часто природная стихия застает нас врасплох.
Зло взяло Горыныча…
Оренбургский старожил в апреле 1887 года записал:
“Разыгрался, разгулялся наш Урал-батюшка. Как море разлился Яик, сын горынович, заполнил все “ерички”, все долушки, затопил все места поемные. Вспомнил старина про былое времечко, когда он на свободе катил свои воды от Каменной Гряды к морю Хвалынскому, когда волны его ласкали не загрязненные, а чистые берега и девственно чистые луга. Теперь, кстати, сказать, эти когда-то чистые берега загрязнены неблагодарными поселенцами, завалены всякой дрянью и в самую реку старика-кормильца с крутых берегов сваливают обыватели навоз, всякую нечисть, мусор и падаль, отравляя воду, впрочем, и сами пьют ее потом. Есть и такие дерзкие смельчаки, которые совсем не хотят признавать прав старика, захватывают его владения и селятся на поемных местах, где в былое время весной Яик привык разгуливать на свободе. Зло взяло теперь Горыныча, вспомнил старина про былое привольное времечко и рассердился не на шутку. Надулся наш Яик, сбросил с себя ледяной покров и, развернувшись во всей своей могучей красоте, забушевал, забурлил, пошел обчищать свои берега и карать дерзких нарушителей своего права”.
Далее наш замечательный летописец информировал:
“Вскрылся Урал наш 1 апреля (13 апреля по новому стилю. – Т.С.) и, разлившись, без обмана затопил все низменные места. Особенно силен был прилив в Страстную субботу, накануне Святого праздника. И много же бед наделал расходившийся Урал! Затоплен город Орск и по пути несколько селений. В самом Оренбурге затоплено более 800 домов, Меновой двор, хлебопекарни (за р. Уралом) и самовольно поселившаяся слободка за р. Уралом, форштадтские бани… Напором воды и льда поломало массу деревьев в роще, разрушило несколько дач, снесло или перевернуло несколько форштадтских бань и домиков в Зауральной слободке; разрушены и снесены многие постройки в Старой слободке, и размыты в домах печи. Масса всевозможного имущества, хлеба, товару и всякой шараборы унесено водой безвозвратно; много погибло птиц и скота. Несмотря на предупреждения и требования полиции, жители до последней минуты не хотели покидать своих жилищ и продолжали спокойно готовиться к встрече Светлого праздника. Принужденные же нахлынувшей водой спасаться на лодках, они не успели захватить и спасти своего имущества, чем воспользовались некоторые ловкие люди. На лодках подплывали они к покинутым и затопленным жилищам и, что можно было захватить из оставленного имущества, расхищали”.
Хроникер газеты “Оренбургский листок” опубликовал свои наблюдения:
“Наводнение по размерам своим оказалось давно не бывалым здесь явлением. Такой разлив рек Урала и Сакмары случился лишь 33 года назад (в 1854 г.). И теперь, как и тогда, Урал разлился внезапно, хотя высота уровня полой воды вышла ныне вершков на 6 меньше (1 вершок – 4,45 см. – Т.С.). В 1854 году она достигла 3 саженей 1 аршина (1 аршин – 71,12 см; 1 сажень – 3 аршина или 2,1336 м. – Т.С.). Благодаря внезапности явления случилось много бедствий, весьма разорительных”.
Виновата русская беспечность
Среди архивных материалов сохранилось и сообщение о человеческих жертвах:
“Потонуло, говорят, несколько киргиз затопленного аула близ поселка Благословенного, и утонул один форштадтский казак, старавшийся вместе с товарищем поймать опрокинутую баню. Лодку, в которой они были, перевернуло, и они упали в воду. Товарищу его как-то удалось уцепиться за плывшую лестницу, с которой его и перехватили ниже собора, но уже в бесчувственном состоянии и почти окоченевшего”.
А вот как современники разыгравшейся трагедии объясняли ее причины:
“Во всех бедствиях, произведенных наводнением, не столько виноват Урал, сколько наша русская беспечность и привычка полагаться на авось. Часть Старой слободки, расположенная на луговом месте, затопляется водой почти каждую весну даже при небольшом половодье; между тем эта часть города с каждым годом разрастается, строятся новые дома все ближе и ближе к реке, вновь селятся и лезут в воду новые и новые жители. Неужели нельзя было воспрепятствовать этому сумасбродному поселению своевременно?
В числе подвергшихся бедствиям от наводнения оказалась и слободка, самовольно, без разрешения городской управы, поселившаяся за р. Уралом. В этом году городская управа предполагала все постройки этих поселян, как самовольно занявших городское место, снести при посредстве суда; но Урал предупредил желание управы и разом выдворил поселенцев, как того не сумел бы сделать ни один судебный пристав. Быстро нахлынувшей водой некоторые домики совсем снесены, другие разрушены и повреждены. Управе теперь только остается воспретить возобновлять постройки, и самовольной слободки больше не будет, хотя поселенцы этой вольной слободки того не пожелали бы. Многие с семействами остались пережидать наводнение на потолках под крышами, рассуждая так: “Уйдешь, – придут и самовольные жилища развалят; останешься, – и никто этого сделать не посмеет”… Хитрый народ эти самовольные колонисты из татар”.
Уже известный нам оренбуржец рассказал о том, как население губернского центра праздновало Пасху в таких условиях:
“Прибывшая враз вода застала жителей в самый разгар пасхальных приготовлений и помешала воспользоваться ими. Однако некоторые смельчаки оставались в своих затопленных жилищах еще и на первый день Пасхи и встречали Великий праздник среди моря воды на потолках своих хат; там разговлялись, выпивали, закусывали, а подвыпивши, затягивали песни. Таких счастливцев нельзя было затащить на берег и калачом”.
Согласно архивным документам, “ввиду несчастья, начальник губернии Н.А. Маслаковец созвал 7 апреля (19 апреля по новому стилю. – Т.С.) в Общественное собрание (ныне – здание по ул. Советской, 17. – Т.С.) местных благотворителей и всех, сочувственно относящихся к общественному бедствию, на совещание для изыскания способов первоначальной помощи пострадавшим. Заседание открыто речью преосвященнейшего владыки Макария, который после слова любви к нуждающимся беднякам первый положил на помощь пострадавшим свою посильную лепту“.
Вскоре “образовалась” сумма свыше 1000 рублей (огромные по тем временам деньги) и подписка продолжалась. Распределением пособий и назначением всякой иной помощи занимался местный комитет о бедных под председательством ее превосходительства супруги губернатора Юлии Егоровны Маслаковец… С тою же благотворительной целью “затевался” спектакль, а 23 апреля 1887 г. (по-новому стилю) дано было представление в цирке Камчатного.
“Разлив явился неожиданностью…”
Зная из рассказов старожилов о том, что в ХХ столетии одним из самых больших по своей разрушительной силе был паводок 1942 года, попыталась найти на страницах областной газеты “Чкаловская коммуна” информацию по интересующей теме – увы, ни строчки…
А вот в архивном фонде облисполкома обнаружила “Таблицу характерных элементов режима реки Урала у г. Чкалова” (областной центр с 1938 г. по 1957 г. носил имя великого летчика), составленную начальником гидрологической станции весной 1942 года. Она рассчитана на специалистов, но одна из граф – “Весенний максимальный уровень” – доступна пониманию каждого: “1911 год – 475 см, 1914 год – 670 см, 1917 год – 291 см, 1922 год – 780 см, 1928 год – 735 см, 1930 год – 289 см, 1932 год – 773 см, 1937 год – 140 см, 1942 год – 987 см”.
Предположив, что периодические издания первых годов советской власти окажутся более многословными, сначала перелистала местную газету почти 80-летней давности.
Председатель оренбургского горсовета Здобнов в интервью корреспонденту “Степной правды” 20 апреля 1922 года сказал:
“Разлив реки Урала, начавшийся несколько дней назад, может быть приравнен к разливу в 1903 году. Мы знали, что он будет большой, но наши представления о широте его не оправдались и такой огромный разлив явился для нас неожиданностью: 15 апреля в 5 часов вечера было обнаружено, что дамба, защищающая арендованные места, дала трещины и обвалы. Создалась опасная обстановка. Срочно выехала для обследования специальная комиссия во главе с представителями губсовнархоза, губисполкома. После заключения комиссии, что дамба не выдержит, были срочно вызваны воинские и командные части. Железная дорога дала материал и пододвинула баластные поезда. Работа началась ночью и производилась дружно. Нужно отметить, что отношение гражданского населения в высшей степени пассивное, для чего приходилось прибегать к принудительной мере – мобилизации. Воинские части вели свою работу геройски. В данное время опасность предотвращена”.
От разлива Урала в 1922 году пострадала городская канализационная станция и потому губисполком издал приказ о “временном прекращении пользования населением канализацией“.
Начался резкий подъем воды
Оренбургская газета “Смычка” в середине апреля 1927 года напечатала несколько информаций о буйстве весенних вод:
“14 апреля около 12 часов дня Урал около г. Оренбурга вскрылся и начался ледоход. В ночь на 15 апреля около электрической станции и ниже скопилось огромное количество льда. Почти всю ночь шел небольшой дождь. Начался резкий подъем воды, который к 9 часам утра показывал 2 сажени 2,5 вершка. Вода продолжает прибывать. Любопытно отметить, что в прошлом году сдвижка льда началась лишь 22 апреля, а сплошной ледоход был 24-25 апреля.
Как известно, за последние годы самый большой разлив на р. Урал был в 1922 году. В этот год ледоход начался 8 апреля, а максимальный разлив был 16 апреля, когда вода против уровня поднялась на 3 сажени, 1 аршин и 3 вершка. Разлив 1923 г. также был большой, причем уровень р. Урала около г. Оренбурга дал максимальное повышение 29 апреля, когда высота разлива была равна 3 саженям 3,5 вершкам”.
Освящая деятельность “тройки по борьбе с наводнением” один из оренбуржцев тогда записал:
“Сразу выявилось угрожаемое положение Зауральной рощи, Ситцевой деревни и Кузнечных рядов. Переправившиеся сюда представители особой тройки по борьбе с наводнением обнаружили ряд затопленных домов, население которых с большей частью своего имущества устроилось на валу бывшей Дюковской дамбы, около Менового двора. На предложение переселиться в город и занять отведенное помещение в гортеатре и двух кинотеатрах население ответило отказом, рассчитывая на скорый спад воды и опасаясь оставить на произвол судьбы более громоздкое имущество.
Подъем воды на Сакмаре с 15 на 16 апреля достиг 117 вершков выше нормального уровня. С часу ночи вода пошла на убыль и к утру понизилась до 115,5 вершка выше ординара. Есть опасения нового подъема воды. Телеграмма из Орска сообщает о быстром подъеме реки 15 апреля на 2 аршина. Тройкой издан приказ о мобилизации всех частных весельных и моторных лодок, имеющихся у населения. Уровень воды в Урале к часу ночи 16 апреля – 2,11 сажени выше ординара”.
Под заголовком “Сакмара угрожает Орлесу” корреспондент “Смычки”, скрывшись за инициалами “С-Ч-В”, опубликовал краткую заметку:
“В ночь на 16 апреля вся нижняя территория Орлеса покрылась водой, которая угрожает затоплением завода. Сакмара поднялась на 120 вершков. Вода прибывает по 4-6 вершков в час. В 12 часов ночи 16 апреля жители Орлеса были вызваны на спасение завода. Более 100 человек работало по ограждению завода земляным валом, утрамбовкой и обшивкой досками. По количеству прибывшей воды можно судить, что подступ Сакмары дорого обойдется заводоуправлению. Есть сведения, что немало леса ушло вниз по Сакмаре. Странно, почему не были приняты соответствующие меры заблаговременно?”
Через два дня губернская газета извещала:
“На 18 апреля уровень воды в Урале – 2,03 сажени выше ординара. Ожидается прибытие воды с верховьев. В предупреждение несчастных случаев особой тройкой по борьбе с наводнением на реке установлены дежурства. Забронирован ряд кварталов и домовладений, обязанных в случае надобности оказать приют населению заречных частей города.
На Сакмаре уровень воды со 117 вершков ночью на 18 апреля снизился на вершок, но утром вода стала прибывать. На Орлесе затоплен грунтовыми водами лесопильный завод, затребованы насосы для откачки.
С утра 18 апреля на Урале открылось паромное сообщение, позволившее некоторой части населения заречных частей перебраться в город. Проезд сельского населения к паромному переезду затруднен разливом за Уралом”.
К 20 апреля 1927 года уровень воды в Урале снизился до 1,96 сажени. На Сакмаре тоже отмечалось понижение:
“Здесь спад протекает с большой медленностью. Местность за Сакмарой к хутору Степановскому представляет сплошное море воды. Хуторяне на лодках поддерживают сношение с городом через разъезд №18. После спада весенней воды в степи окажется много водоемов, где вода отсутствовала несколько лет”.
Урал бушует
Целая полоса газеты “Смычка” 27 апреля 1928 года посвящена водной стихии. На ней напечатано около десятка различных сообщений под общим названием “Урал бушует”. Одно из них предлагаю вниманию читателей “Вечернего Оренбурга”:
“По-видимому, только 25 апреля вечером воды Урала, затопившие Орск, начали добираться к Оренбургу. Имея сведения о подходе значительного вала воды, представители горкомхоза сделали предложение населению Ситцевой деревни перебраться в город, те наотрез отказались: “Обойдется!” Не обошлось. Приблизительно после полуночи, когда деревня уже спала крепким сном, некоторые проснулись от страшного шума. Вода на пол-аршина поднялась у кроватей… Кое-как через окна выбирались наружу. Поутру собрали табун лошадей, намереваясь перегнать его на возвышенность, но лошади испугались. Весь табун вплавь пошел к левому берегу и благополучно добрался до последнего. С рогатым и мелким скотом положение тяжелое.
К полудню 26 апреля Урал представлял широкую 2-3-верстную полосу воды. Зауральная роща полностью под водой. По Ситцевой деревне, Кузнечным рядам, Овчинному городку, Новому Петрограду затоплено 500 домов. В Форштадте залиты четыре бани и жилой дом. На болгарских огородах затоплен ряд жилых построек. У форштадцев есть примета, что если зальет одну известную болгарскую вышку, то наводнение будет исключительным. Вышка пока не залита, но, как утлое судно, стоит в пене разбушевавшихся вод. Насыпь Ташкентской железной дороги сузилась, на версту и дальше, куда хватает глаз, вода стиснула в своих объятиях ленту железнодорожного полотна.
Разлив на Сакмаре, впадающей в Урал, за Маяком не менее значителен. Водой залита большая площадь территории Орлеса с материалами…”
Первый параграф обязательного постановления оренбургского губисполкома от 27 апреля 1928 года гласил:
“Для предотвращения стихийного бедствия от разлива рек Урала и Сакмары привлечь к трудовой, гужевой и транспортной повинности все население города Оренбурга свыше 18-летнего возраста, но не старше 45 лет мужчин и 40 лет женщин…”
Дальнейшие поиски материалов в периодических изданиях о больших наводнениях на территории областного центра успехом не увенчались – газета “Оренбургская коммуна” в 1932 году отмолчалась. Через 25 лет, весной 1957 года, когда паводок оказался без преувеличения катастрофическим, “Чкаловская коммуна” разместила на своих страницах лишь небольшую статью “Смелые люди” – о местных речниках, которые на катерах вывозили людей из затопленных районов, и о летчиках, участвовавших в спасательных работах. Автор публикации А. Яров писал:
“В этом году весна оказалась щедрой на паводок. Будто сорвавшись с причалов, крутые глыбы льда шли друг на друга, сдирая кору с деревьев, а некоторые вырывая с корнем. Гневен и бурен был в эту весну Урал, седой в своей ярости…”
Каким будет первый паводок нового тысячелетия? Будем надеяться на лучшее и верить в то, что журналисты будут объективны при подготовке материалов о наводнении…
Татьяна Судоргина
Источник: Вечерний Оренбург № 12 от 21 марта 2001 г.
