Оренбург 90-х годов XIX века, расположенный на окраине Российской империи, был “столицей” огромного степного края, крупным связующим звеном в торговле России со Средней Азией и, одновременно, провинциальным городом в глуши на границе киргизской степи. Жизнь провинциального Оренбурга протекала размеренно, спокойно, без потрясений, все и все были на виду. И потому и общественные нарушения и городские беспорядки быстро попадали в поле зрения городских властей и местной прессы.
Толкучий рынок, Оренбург
Господа местные корреспонденты постоянно держали на контроле и доводили до сведения обывателей вопросы, связанные с санитарным состоянием городских улиц, торговых площадей и рынков, а также трактиров, которые “в превеликом количестве расплодились у торговых мест”.
Городские трактиры с легкой руки местной прессы стали называть “оренбургскими вертепами” и “авгиевыми конюшнями”. Газета “Оренбургский край” от 16 января 1894 года так “натурально” описала их, что “здравомыслящий обыватель вряд ли захотел бы посетить сии харчевни, а если бы и заглянул из любопытства, то навсегда лишился бы аппетита…”
Толкучий рынок имел в городе репутацию “лихого места”
… Толкучий рынок имел в городе репутацию “лихого места”. Со всех сторон его окружали трактиры, “грязные до невероятности и заполненные с утра и до поздней ночи народом. Во всегда царящем густом полумраке свежий человек находиться не сможет: от удушливого запаха махорки и кухонного чада спирает дыхание и режет глаза. Петь и музыканить в трактирах запрещено полицией, но посетители, одурманенные водкой, поют, пляшут и падают, засыпая в пляске. Дубовые головы буфетчика и половых свыклись с воздухом грязной харчевни, но публика, хоть и “грязная”, как ее здесь величают, скоро дуреет”, – делился своими впечатлениями с читателями корреспондент, посетивший трактир по заданию редакции для получения “достоверных сведений из вертепа”.
В трактирах постоянно шла меновая торговля: загулявшие посетители вещи обменивали на водку или продавали маркитанам.
Примечание “Бердской слободы”: Маркитанты — мелкие торговцы съестными припасами, напитками и предметами военного обихода, сопровождавшие войска в лагере, в походах, на манёврах и во время войны.
Часто завсегдатаями этих грязных притонов становились сезонные рабочие. Надеясь найти работу у какого-нибудь домовладельца, но получив отказ, люди шли в “толкучие” трактиры, чтобы там сбыть маркитанам свои пожитки – котомку да лапти и купить водки, а если повезет, то и поесть:
“за щи, суп с мясом и без него, а в постные дни – с рыбой берется от 3 до 10 копеек, смотря по величине блюда”.
Под стать хозяевам и посетителям трактиров на Толкучем рынке был и обслуживающий персонал:
“18 февраля сего года (1894 года) в десять часов вечера из лавки купца Костерина посредством взлома замка похищено на 50 руб. чаю. В краже уличен ночной караульщик по Толкучему рынку оренбургский мещанин Николай Балабанов”.
“Очень плохим “считался также и путоловский трактир, где было “всегда полно грязных босяков”.
Большую озабоченность у горожан вызывало и санитарное состояние улиц.
“Зимой начинается занавоженность Оренбурга, – писала газета “Оренбургский край” 23 февраля 1894 года. – Ассенизаторы, пользуясь зимой, сваливают “добро” где случится, лишь бы не заметила власть. На площади между Форштадтом и городом, около духовной семинарии и епархиального женского духовного училища, воздвигаются баррикады занавоженного снега. Особенно нехорошо, что свалка нечистот производится около двух учебных заведений, в которых воспитанники не только учатся, но и живут. Молодым организмам более всего нужен здоровый свежий воздух. Снег стает, и будет гниение и зловоние”.
Господа корреспонденты обнаружили в городе много “занавоженных мест”, среди которых выделялась Аренда.
“На арендованных местах есть площадка, на которой также производится свалка нечистот, – сообщала газета “Оренбургский край”. – А между тем в арендованных местах ютится самый бедный класс населения Оренбурга, и без того не отличающийся чистоплотностью”. Обитатели арендованных мест, поселившись на Банном протоке, сваливали в него нечистоты и тут же брали воду для питья и приготовления пищи, т.к. на Аренде “водопроводных бассейнов не имелось”.
Борясь за чистоту города, городская общественность предлагала Думе начать наводить порядок с арендованных мест, считая их “главным рассадником заразы”:
“… Пора же, наконец, городу выселить арендаторов, выдав им вознаграждение с отводом дворовых мест в более здоровой окраине Оренбурга”.
Боролись горожане и со “способами легкой наживы”, к каковым относили кражи, грабежи, разбойные нападения, “обманную” торговлю, а также торговлю недоброкачественными продуктами.
Так, доведенные до отчаяния городские любители пива поместили в одном из номеров “Оренбургского листка” открытое письмо, взывавшее к совести пивоваров:
“Покорнейшая просьба к господину Клюмпу и его пивовару господину Гофману! Смилосердствуйтесь, господа! Вот уже более месяца, как вы пускаете в продажу вместо пива какой-то брандахлыст, какую-то мутную воду. И хотя для вас сбыт этой бурды несомненно выгоден, да чем же виноваты желудки потребителей! Вы расстраиваете здоровье вашим странным суррогатом, именуемым пивом. Это злостно! Это гнусно! Взываем к вашей честности и порядочности: пожалейте господ потребителей!”
Наталья Романенко
Источник: “Вечерний Оренбург”, выпуск № 18, 30 апреля 2002 г.