Сельская жизнь накануне коллективизации

В 20-е годы XX века тяжела была сельская жизнь. Лишь недавно окончилась Гражданская война, Оренбуржье все еще приходило в себя от пережитого голода. На селе не было работы.

Аркадий Шайхет, “Казанский вокзал. На заработки в Москву”, 1929 год

Многие бердяши в поисках работы уходили в город. Но и там с работой было тяжело. Оренбургская газета “Смычка” в апреле 1926 года не рекомендовала крестьянам “идти в город на заработки”:

“Обычно о наступлением весны в город стекаются крестьяне – бедняки в поисках заработков. В этом году уже наблюдаются случаи прихода крестьян, а между тем заработков в городе в этом году не может быть, так-как на бирже труда есть еще много безработных, а каких либо больших работ не предполагается.
Сельсоветам при выдаче удостоверений необходимо ставить в известность крестьян, что на заработки в городе рассчитывать нельзя, чтобы крестьяне – батраки не тратили даром сил и средств на хождение в город.
Все слухи о том, что в городе много работы, не отвечают действительности и им верить не следует. Если бы такие работа были, то наша “Смычка” и “Село и Станица” первые сказали бы об этом крестьянам – беднякам”.

Что из себя представляла Оренбургская биржа труда, мы узнаем из публикации “На бирже труда” в газете “Смычка” от 17 мая 1925 года.

“Народа как сельдей в бочке. Все кричат и размахивают руками…
Около окошечка, над которым красуется вывеска “Умственный труд”, очередь. Задние ряды напирают. Передние, ухватившись за прилавок, стараются оттеснить наседающую публику. Гражданка в шляпе кричит:
– Куда лезете? Все-равно, ведь, нет никого…
– Вот так всегда! – слышится сзади. – Придешь это, стоишь, стоишь, аж в глазах круги пойдут, а он тебе и в ус не дует. Начнет попозже, а потом объявляет – регистрация окончена!..
– Еще знакомые заедают (прим. “Бердской слободы”: заезжают?)… рассядутся это на столе и давай язык мотать, а тут изволь ждать…
Немного погодя, словно вняли этим жалобам. Регистрация началась”.

Что из себя представляла жизнь простого сельского жителя, в нашем случае бердяша, мы узнаем из другой статьи, опубликованной в той же газете 12 мая 1925 года. В ней, автор, скрывшийся под псевдонимом Бердинский, рассказал о жизни в селе.

“9 мая, к вечеру, вода “дрогнула”. Начался спад. Зеркальные воды старицы Сакмары, уже давно обрабатывающейся под огороды Бердинского поселка, а теперь заставленные мордами и бусам – поплавками ставных сетей, оживились лодками. Бердинская беднота вылезла половить рыбку в мутной водице.
Идет голавль, подуст; изредка ввалится где-нибудь в морду под берегом трех фунтовый судак – лакомая для рыбака добыча. Всеми цветами радуги переливается хищная рыба, глаза – как опал. Только когда рыба уснет, эти глаза принимают тусклый оттенок.
Ерши отладят. Еще недели две назад они валом валили в плетенки. Икряные, растопыренные, тугие, словно засаленный кошелек кулачка. Ершей сменил пескарь.
Ледащая рыба, отсюда уходить надо, – говорят рыбаки попав на место, где снует эта надоедливая рыбешка.
Невелик прибыток рыбаков поселка от охоты. Выручить рублишко – уже удача.
Ишь, чорт, – ворчат менее удачливые сотоварищи, – слово знает!
Бердинские рыбаки, это, обыкновенно охотники поневоле. За долгую, голодную зиму маломощные крестьяне пораспродавали своим соседям земельные пайки. На рождество – поле, на масляной – покос, а кто не дотерпел – перед пасхой сплавил я “ранние”. Так называют на Бердах участям огорода, идущие под посев ранних овощей, главным образом, салата, огурцов и т.д.
Эх, жизнь то здесь хороша!, – вздохнет забравшийся на Берды в воскресный день городской рабочий, гладя на гладкий, водяной простор, окаймленный душистой зеленью ветел и осокоря.- Красота какая, ширь, благодать!..
Но у многих обитателей пестрых хатенок, глядящих благодаря разлившейся Сакмаре в ее зеркальные воды, каждый новый, еще более яркий теплый в радостный весенний день, вызывает на лбу новую складку, знобит горькой думой.
—Распахать бы таперича кусок… Надо полагать урожай ноне будет… Кажись, сам бы впрягся!…
Но. думы остаются думами…
Вот она земля ширь неоглядная. Пустой опять не мало останется, а для бердяшей, ли рискнувших зимой пайковой землицей, нет в аршина. Сеять негде.
Да я для бердяшей ли только? Во всех поселках, почитай, та же история.
Не мешало бы в теплые майские дни, пока еще не ушло время посева, заглянуть кое-кому в сельские в поселковые исполкомы к потолковать о безземельных крестьянах.
От таких прогулок в эту пору многие из деревенской бедноты вздохнули бы облегченно, а в итоге может-быть в каком-нибудь статистическом управлении при подсчете засеянной площади кто-нибудь из статистиков и воскликнул бы.
А ведь, чорт побери, посевная площадь то действительно растет!”

А впереди были коллективизация и раскулачивание…

Источники:

“В селе за городом”, газета «Смычка», 12 мая 1925 год
“На бирже труда”, газета “Смычка”, 17 мая 1925 год
“Крестьянам не следует идти в город на заработки”, газета «Смычка», 29 апреля 1926 год
Аркадий Шайхет, “Казанский вокзал. На заработки в Москву”, 1929 год – альбом “Антология советской фотографии”, т.1, 1917-1940, изд.”Планета”, 1986.