Новая публикация Андрея Саблина продолжает цикл статей, посвященных истории Саракташа, и раскрывает малоизвестные факты о жизни этого населенного пункта в период с 1917 по 1932 годы, когда в регионе произошло множество значимых событий, оказавших большое значение на дальнейшее развитие региона. Это Гражданская война, становление Советской власти, период Новой экономической политики (НЭП), первый пятилетний план электрификации, создание первого сельсовета, моторно-тракторная станция (МТС) и коллективизации.
Георгий Нисский. Деревенский пейзаж. 1920-1930-е годы. Бумага, карандаш
***
Гражданская война приостановила рост Саракташа, неизбежный при прочих обстоятельствах. Носившиеся туда-сюда поезда то с красными, то с белыми, таили в себе опасность. Поэтому новые переселенцы старались строиться уже не возле станции, а на почтительном расстоянии от нее.
Серия: «Новые и малоизвестные факты из истории Саракташа». Выпуск 2.
Публикуется с разрешения автораОдна из групп белогвардейского северного фронта оперирует по линии железной дороги на перегонах Саракташ-Сакмарская, портя линию железной дороги и грабя лояльных жителей. Численность – до 500 человек. Вооружена хорошо, имеются два орудия и пулеметы, захваченные в действии по нашим отрядам на железной дороге. Принуждает население портить железную дорогу. На одной из станций захвачен паровоз и состав, – рапортовали в штаб командиры красноармейцев. Так что жить у магистрали могли люди либо отчаянные, либо отчаявшиеся.
Переселившийся в 1918 году в Саракташ Егор Акимович Бутов воспоминал, что у станции тогда стояли «несколько избушек, в которых жили железнодорожники, а вокруг – ни деревца, ни кустика»:
Выйдешь, бывало, вечером на пустырь – темень, в двух шагах ничего не видно. Одиноко мигает керосиновый фонарь на станции, иногда пройдет паровоз с высокой трубой, из которой неслись хлопья сажи, да обдавало запахом гари. И снова тишина, только ветер свистит в ушах.
Бутов вспоминал, что землю под постройку и обработку выделили ему черкасские казаки. «Там, где сейчас находится молочный павильон колхозного рынка, располагалось мое гумно», – говорил старожил поселка, невольно предлагая потомкам ключ к разгадке феномена, который условно можно назвать «растроением Саракташа».
Вплоть до конца 20-х годов минувшего века в природе существовало целых три Саракташа. Один из них – в виде старинной татарской деревни, другой являлся станцией, со своим особым администрированием, где даже время было «ненашенским», московским. Ну и третий Саракташ считался «выселком» (по сути, отдаленным микрорайоном) Черкасского казачьего поселка, а потом и Черкасского Совета.
Статус «выселка» не подразумевал ничего обидного: кроме Саракташа, например, выселком также являлся расположенный неподалеку Верхне-Черкасский. Это название констатировало лишь, что у данного поселения нет собственной субъектности: власть и блага цивилизации находились в Черкассах. В выселке же люди жили, как сейчас иные живут на дачах: с весны до осени возделывали землю, растили скот, а зимой частенько уходили в свой «административный центр» до следующей весны.
К завершению Гражданской войны в 1921 году Саракташ насчитывал «около 20 домов». С начала постройки станции выселок рос со скоростью «3 дома в год». Это, конечно, трудно считать бурным развитием.
Всплеску заселения территории, как ни печально, вновь способствовал разразившийся в стране голод. Поезда из пораженных неурожаем губерний мчались в хлебный город Ташкент, теряя по пути переселенцев, которым приглянулись мелькавшие за окном бескрайние оренбургские степи.
Гостеприимный Саракташ, как сказочный теремок, радушно давал всем желающим землю, работу и хлеб. Выселку нужны были рабочие руки: в непосредственной близости от станции были открыты залежи асфальтита, а в 1921 году началось строительство деревянного хлебоприемного пункта. Обеспечивал стройку специально созданный леспромхоз, в который сплавом по Сакмаре доставлялся башкирский лес.
На хлебоугодное дело Саракташ определили еще в 1919 году, в самый разгар Гражданской войны. Для обеспечения продовольствием населения в губернии создавались ссыпные распределительные пункты, откуда зерно доставлялось в Оренбург. Саракташский пункт, в зону притяжения которого входила и Башкирия, быстро стал одним из наиболее значительных центров хлебопоставок. Сразу после создания через него прошло около 80 тысяч пудов пшеницы, ржи, овса, ячменя и проса, что вывело саракташцев на третье место по производительности в губернии. Поэтому укрепление хлебозаготовительной функции станции продолжилось сразу после установления Советской власти в наших краях.
Третье место позволило выселку Саракташ начать «прибавлять в весе». Губернские власти выделили отличившейся территории семенное зерно. Страда прошла успешно, оптимизма у жителей, да и самих жителей заметно прибавилось.
Хлеба в 1922 году уродилось столько, что Саракташу потребовалась собственная мельница. По воспоминаниям С. А. Рубцова, ее в тот же год построили у безымянного (позднее «Мельничного») озера «недалеко от оврага Киндели житель хутора Новониколаевки Кравцов и казак Черкасского поселка Денис Ермолаевич Граборев». Мельница была паровой, что подразумевало вполне индустриальные масштабы, которые с лихвой поддерживала проходящая неподалеку железная дорога.
Упоминавшийся уже старожил Саракташа Егор Акимович Бутов утверждал, что «бурное заселение этих мест началось с 1922 года». Выселок обзавелся железнодорожным фельдшерским пунктом, Урало-Сакмарской торговой базой (привет от НЭПа) и двумя первыми двухэтажными домами, в которые въехали станционные служащие. К этому времени бывшая Оренбург-Орская линия стала частью могущественной Ташкентской железной дороги, что также значительно усилило благоустройство «Второго Саракташа». Весной 1924 года «в целях использования Орской железной дороги для перевозок грузов было досрочно открыто движение по таковой». Саракташ получил еще один важный драйвер для собственного развития.
К 1925 году выселок насчитывал 43 домовладения и 189 жителей. В следующем году появилось еще два дома, а количество саракташцев увеличилось до 234. Станция к этому времени тоже «обросла» 21 жилой постройкой, в которых проживали 84 человека. Бурное – не бурное, заселение шло и требовало уже серьезной инфраструктуры для своего дальнейшего развития.
«Старожилы Саракташа помнят, что в 1927 году появился в поселке первый магазин. Тогда это был и промтоварный, и продуктовый, и обувной. Надо сказать, удовлетворял потребности саракташцев, потому что покупатель заходил сюда, чтобы приобрести на месяц для семьи фунт сахара», – рассказывал в 80-х годах наш земляк С. Павлов. Бывший прокурор Орска Григорий Сергеевич Базаров уточнял, что его отец «занимался торговлей – был избран продавцом магазина с 1927 года».
Общими силами неподалеку от вокзала саракташцы построили большую деревянную школу, первой учительницей которой была Коржацкая, погибшая в годы Великой Отечественной войны. На своем привычном месте возвысился новый элеватор на 1650 тонн зерна, для снабжения крестьян сельхозмашинами появились специально оборудованные склады, вскоре ставшие основой для созданных в Саракташе машино-тракторной станции и автоотряда.
К этому времени, после продразверстки и сменившего его НЭПа, Россия достигла экономических показателей довоенных лет. Газеты наполнились первыми радостными рассказами о крестьянах, ставших «жить лучше и веселее». Но и военный коммунизм и новая экономическая политика очень быстро исчерпали свой потенциал для дальнейшего улучшения уровня жизни. Более того, первый грозил усилением недовольства народа, второй – потерей властью руководящего нерва.
Требовалось реформа, которая смогла бы разом покончить с многочисленными внутренними противоречиями, накопленными во время поиска оптимальной экономической модели. Достаточно прочный задел позволил перейти к административным преобразованиям, закрепившим «советизацию» всех территорий. Если об объединении «пролетариев всех стран» говорить еще было рановато, то новая управленческая вертикаль вполне могла стать первым шагом на пути осуществления своей главной миссии государством рабочих и крестьян.
Существовавшие ранее губернии, уезды и волости заменили области, округа и районы. Права и обязанности ликвидированных волостей перешли к сельсоветам, ожививших участие крестьян и женщин в самоуправлении для ответственного строительства новой жизни вокруг себя.
В 1928 году в Саракташе избран первый сельсовет, возглавляемый председателем Алехиным. Именно сельсовет, как когда-то церковь или помещичья усадьба, сделали выселок Саракташ полноправным селом. Жители полосы станционного отчуждения также превратились в сельчан. Деревня Татарский Саракташ станет «татарским» лишь в конце 40-х годов прошлого века, оставаясь до этого времени полной тезкой новоявленного муниципалитета, что, похоже, никого не смущало.
Сельсовет вместе с полномочиями получил и собственный бюджет. Саракташ мигом стал похож на подвыпившего купца на ярмарке, которому после удачной сделки рубли жгли карман. Советская власть подошла к выполнению своих полномочий с размахом. Была разработана карта-проект превращения села в поселок городского типа с нанесенными на план будущими жилыми домами, предприятиями и учреждениями. Саракташ вошел в первый пятилетний план электрификации 1928-1932 годов, что, по мнению инициаторов, должно было способствовать «удовлетворению бытовых нужд, решению тяжелого топливного вопроса и явиться стимулом развития культурной жизни». В этой же пятилетке Саракташу пообещали построить маслобойный завод, способный переработать тысячу пудов семечек в год. В общем, от открывшихся перед советским селом перспектив могла закружиться любая голова.
Довольно долгое время относительного безвластья, меж тем, создали свой особый онтологический тип саракташца: предприимчивого, свободолюбивого, доброго, с сердцем, открытым для всего мира, полагающегося, в первую очередь, на себя, но всегда готового придти на помощь. Из отрицательных черт саракташский геном нес индивидуализм, граничащий с солипсизмом, и настороженное отношение, а то и неприятие всего внешнего и нового. «Долой коммунизм, да здравствует троцкизм! Батрак, вставай, партийцев убивай, крестьянам руку давай, ура», – такая листовка, гулявшая в 1929 году по Саракташу была написана как раз ярким представителем эклектичного «саракташского генома» – безработным батраком и кандидатом в члены ВКП(б).
Но столь нелюбимые саракташцами перемены были неотвратимы. Первой ласточкой новых безапелляционных реформ стало появление в Саракташе машинно-тракторной станции (МТС). Ее создание весной 1929 года ознаменовало «перевод сельского хозяйства от мелкого кустарничества к формам крупного машинизированного производства». Трактора, вышедшие на поля, в силу своей специфики уничтожили традиционное для мелкого крестьянства межевание и подготовили почву к слиянию наделов в единый земельный массив.
Саракташская МТС на всех выхлопных парах принесла в округу будущее советской деревни: раскулачивание, коллективизацию, неизбежное укрупнение сел и переход к государственным формам ведения хозяйства. История нашего поселка стала неотделима от поступи страны, от каждого ее шага, хотелось ли это кому-нибудь или нет.
Все статьи по теме:
- 1. Саракташ: магистраль-мама
- 2. Растроение Саракташа
- 3. Театр освоенных действий. Часть 1
- 4. Театр освоенных действий. Часть 2
- 5. Театр освоенных действий. Часть 3
- 6. Вдовье братство: Саракташ в годы ВОВ. Часть 1
- 7. Вдовье братство: Саракташ в годы ВОВ. Часть 2
- 8. Вдовье братство: Саракташ в годы ВОВ. Часть 3
- 9. Саракташ. Всем миром в мирную жизнь
- 10. Саракташские впервенцы
© 2023, Андрей Саблин