Виктор Дорофеев: Силуэты Оренбурга

Ленинская улица. В перспективе – силуэт Ленина, установленный в сквере его имени. 1930-е годы. Из фотофонда ГАОО.

У каждого человека свое восприятие окружающего пространства, также как и многого другого. Не случайно же говорится: на вкус и цвет товарищей нет. Но, так или иначе, в любой из областей существуют какие-то общие поля, объединяющие индивидуальные особенности, пусть и в разной степени. Возьмем цвет. Есть холодные тона, и есть теплые, люди делятся по их восприятию: одним больше нравятся синие, другим зеленые, и так далее. Рассуждать здесь можно без конца. В данном случае это короткое вступление к разговору об истории и окружающей нас архитектурной среде, воспринимаемой по разному. Касаясь истории, без уважения и знания которой нет настоящего будущего, следует подчеркнуть что у города Оренбурга она интересна и своеобразна.

Каждый населенный пункт имеет свои особенности, но такой, каковую имел Оренбург в своем появлении, не обнаружено: город три раза закладывали в разных географических точках и только один раз основали. Строился он как город-крепость, и планировочная структура имела прямую связь с этим функциональным назначением. В основных чертах эта структура еще сохранилась и представляет собой центр исторического города. Вокруг крепости со временем появились слободки, отделенные от нее эспланадой – свободным от любой застройки пространством шириной в 130 саженей. На востоке был казачий Форштадт, на западе Голубиная слободка и на севере Новая слободка. Название последней, начавшей строиться в конце 1830-х годов, привело к изменению имени Голубиной, когорте стали именовать Старой слободкой. В 1862 году крепость упразднили, в 1864 году закончили срывать вал. Слободки, исключая Форштадт, начали сливаться с го­родом. Такова максимально краткая иистория развития города XVIII и XIX веков.

К историческому городу, статус которого Оренбург получил в 1970 году, относится территория крепости, бывшая эспланада и некоторые части слобод.

В период существования крепости было много разных напряженных моментов и событий, ведь город находился на границе. Потом частота их немного убавилась, но они не исчезли. Усилились они в период смены власти во время гражданской вой­ны. Естественно, что отражались и отражаются также смены политического строя, изменения хозяйственной и политической направленности (в провинциальных городах подобное часто заметнее, чем в сто­личных). Так, при самодержавной власти было естественно строить православные храмы, особенно в пограничном Оренбурге, где на азиатской стороне господствовали иные верования. В XVIII веке в крепости было пять капитально построенных право­славных храмов и одна иноcлавная – евангелическо-лютеранская церковь. Колокольни она не имела и в силуэте значительно не выделялась. Лишь в начале XIX века по императорскому повелению в этой части города появилась мечеть, минарет ее не был широким, но с высоким шпилем. В се­редине XIX века появилась и католическая церковь с одноярусной звонницей.

В этой части города здания в большинстве своем были одноэтажными на высоком цоколе и двухэтажными, не­которые с мезонином. Два дома второй четверти XIX века можно считать трех­этажными. если учитывать антресольный этаж.

К концу века появилось первое пятиэтажное здание (Советская, 1). Этажная характеристика относительна, так как высота самих этажей различна, но общую картину она в определенной степени дает. В историческом центре ее представляют высокие полутора- и двухэтажные постройки, да церковные колокольни, являвшиеся вместе с барабанами, куполами и главками выразительными доминантами.

На рисунке 1 дан в общих чертах силуэт Оренбурга середины XIX века.

В средней часта светлым показаны Сакмарские ворота, за ними – Петропавловская церковь (на ее месте сейчас сквер с памятником А. С Пушкину и В. И. Далю). Петропавловская церковь прикрывает со­бой Вознесенскую при гостином дворе. Слева от гостиного двора возвышается Преображенский собор, справа – симметричный ему (относительно главной улицы) Введенский; еще правее – Троицкая церковь С правой стороны от Петропавловской церкви можно заметить минарет первой городской мечети.

Никаких существенных изменений, исключая упразднение крепостной ограды, не произошло далее в XIX веке и начале XX, была только реставрация или реконструкция зданий, пострадавших от весенних пожаров 1879 года, и замена деревянных построек кирпичными, не выходившими за пределы двухэтажности с высоким цоколем. В конце XIX века добавилась доминанта мечети “Хусаиния” с минаретом, по силуэту напоминающая колокольню запад­ной церкви.

Строительство нового кафедрального Казанско-Богородицкого собора, завершившееся в 1895 году, сюда не относится, так как храм возвели на бывшей эспланаде, которая в показанные рамки не входит. От его присоединения силуэт, как представ­ляется, вряд ли мог выиграть, ведь собор имел очень большой объем, который заслонил бы центральную часть. Сам по себе собор был, разумеется, грандиозен. Стиль его “неовизантийский” или “русско-византийский” – нравился большинству, но не всем. Так или иначе, но его снос был страшным событием.

Здесь как раз отразилось изменение по­литики нового государственного строя, одним из пунктов которой оказалась борь­ба с религией, что привело к массовому закрытию церквей, а затем и сносу большинства из них. Оренбург оказался в этой области, вероятно, одним из передовых. Из двадцати одной православной церкви (в это число не входят домовые церкви) нетронутой осталась лишь одна – Николь­ская в Форштадте.

В 1930-е годы (рис. 2) силуэт исторического центра Оренбурга середины XIX века (рис. 1) значительно упростился. Исчезли все выделявшиеся доминанты. Появилась одна новая доминанта – минарет мечети “Хусаиния”.

Силуэт исторического центра значительно упростился, это видно на рисунке 2, где показаны те же места, что и на рисунке 1. Исчезли все выделявшиеся доминанты. Появилась одна новая доминанта – минарет мечети “Хусаиния”. На значительно однообразном фоне заметнее стала башня с часами современного музея истории Оренбурга. Здесь можно добавить, что с мечетями поступили осторожнее: из семи городских мечетей, большинство которых было закрыто, минаретов лишились толь­ко две: первая мечеть и маленькая мечеть, здание которой относительно современного города находится во дворе госпиталя на улице Комсомольской, ранее тут была Николаевская площадь.

Хотя силуэт значительно “потускнел”, сами по себе постройки оставались разно­образными по стилям, такими они входи­ли в начало 1930-х годов.

Проект гостиницы (угол Пушкинской и Советской). 1930-е годы. Из фотофонда ГАОО.

Над всей застройкой нависла, однако, угроза: к 1936 году в Москве закончили ра­боту над -“Генеральной схемой планировки гор. Оренбурга”. Согласно эскизу перспективы центральной части города, сносилось все! Даже на берегу Урала не оставалось ничего из прошлого. Все кварталы были новыми по планировке. Хорошо, что из этого почти ничего нс осуществилось, если не считать два больших здания по обе стороны улицы Советской у перекрестка с улицей М. Горького, да еще дом на углу Советской и Пушкинской, напротив областного краеведческого музея.

Уничтожению исторического города по­мешала Великая Отечественная война; а после нее и цели, вероятно, изменились, да и средств поначалу никаких не было. Так город спасся от дальнейших изменений.

После Великой Отечественной войны по­явилось возрождение исторических стилей. Обращение к ним началось в 1930-е годы, вероятно, при задаче создания социалистического стиля, что заметно на здании Дома Советов, где в рисунок волют ионического ордера вписан серп, есть и колосья.

Изменялись, разумеется, и объемные характеристики. Во второй половине 1940-х годов обрел свой нынешний вид драмтеатр. Портик его решен с использованием дорического ордера, элементы которого употреблены и в решении других фасадов здания.

Вид на ул. Б. Хмельницкого со стороны  сельскохозяйственной выставке. Начало 1950-х гг.
Фото Б. Васильева.

В исторических сти­лях решены постройки по улице Б. Хмельницкого, ансамбль которой не был доведен до конца в связи с переходом к типовому строительству. Сейчас же многое подпорчено индивидуальными владельцами. Особенно выделяется дом № 22 по Матросскому переулку (напротив Дома Советов), построенный убежденным классицистом архитектором А.Н. Постниковым, по проектам которого построено и боль­шинство зданий на улице Б. Хмельницкого. Имеющий почти кубический объем дом №22 воспринимается стройным благодаря удачному решению фасадов, где применен большой коринфский ордер, объединяю­щий пилястрами верхние этажи. На его парадном фасаде пластика усилена узким ризалитом с вертикалью полукруглой ниши. Зданиями того же направления, но более упрощенными в плане декора, застроили периметрально площадку, ограниченную ныне улицами Гая, Постникова, Кобозева и подобием переулка от улицы Володарского до улицы Гая. Ранее это была часть эспланады, позже появились хлебные ряды, как часть Хлебной площади. Строились дома этого направления и в бывших слободах, но здесь речь идет только об историческом ядре и частично об эспланаде.

Дворовый фасад дома № 22 по Матросскому переулку. Наши дни. Фото В. Соколова.

Вскоре наступила пора типового строи­тельства, что никакой красоты и, тем бо­лее индивидуального характера принести не могло. Встали стандартные пятиэтажки и в центре. Потом девятиэтажная, Г-образная в плане, постройка заняла место цело­го квартала в бывшем городе-крепости – напротив Дома офицеров. Она явилась уже индивидуальным проектом, согласно которому соединились два здания с ожив­лением их галереей по второму этажу.

Советская улица. Фото Т. Громова

В эти годы родился термин “самолетная архитектура”, т. е. удачный вид рисунка и распределения построек на макете. Центра города это практически не коснулось.

Наступивший в конце XX века пери­од частного владения и индивидуально­го проектирования заметных улучшений центральной части города не принес, а некоторые ухудшения появились: красно-кирпичные дома с заостренными иной раз крышами и прочим не вписываются в историческую застройку, а реконструкция собственных квартир под магазины и кон­торы с заменой оконных проемов дверными на лицевых фасадах многоквартирных жилых домов чаще всего не улучшает восприятия.

Не всегда улучшает положение и реставрация, совмещающаяся с реконструкцией постройки.

Знаменитые “лягушки” (сквер им. П. Осипенко). За ним, через улицу Краснознаменную,
квартал чудесных и вполне исторических зданий на месте которых ныне стоит девятиэтажная громада (см. снимок выше). 1960-е гг. Из фотофонда ГАОО.

Особый случай вышел с бывшим домом Тимашева (Советская, 32), имеющим для Оренбурга большое историческое значение. Его решили несколько поднять и перепланировать. Жильцов отселили, но настоящую охрану не обеспечили. Поэтому в нем обосновались т.н. бомжи, результатом чего явился пожар, значительно по­вредивший часть постройки, два верхних этажа которой были бревенчатыми, но оштукатуренными. Следовало обязательно бревна вернуть в постройку, требовалось обеспечить ими хотя бы кладку лицевого фасада мезонина, связанную, разумеется бревенчатыми сторонами с новыми основными стенами. Это хоть и в небольшой мере, но обеспечивало бы связь с историческим прошлым постройки. Делается сие не слишком сложно: бревна до разборки нумеруются, потом при восстановлении пришедшие в негодность заменяются. Ав­тор данных записок видел эти бревна, ког­да их увозили. Они производили впечатление качественных, следовало обязательно вернуть их. Это не было выполнено. Теперь на месте подлинного, исторического, сто­ит похожий на него дом. Есть и некоторые архитектурные недоработки, возможно, и временные; так, вынос карниза мезонина и всего с ним связанного значительно меньше, чем у оригинала. Но, самое главное, нет абсолютно никакого историзма, он равен даже не нулю, а минус единице, так как относительно исторического окружения, которое за одним исключением здесь сохранилось, дом выше.

Дом Тимашева в недалеком прошлом.

Руины дома Тимашева. Фото Л. Терентьевой.

С исчезнувшим домом связано много исторически значимых личностей. Останавливался здесь в 1829 году Александр фон Гумбольдт, выдающийся ученый и путешественник. Жили тут военные губернаторы П.П. Сухтелен, В.А. Перовский, часто бывал В.И. Даль, а также многие видные специалисты тех лет. Даже Цесаревич Алек­сандр Николаевич (будущий Александр II) останавливался здесь; стало быть, сюда приходил и В.А. Жуковский, член небольшой свиты, сопровождавшей Цесаревича в 1837 году. Снимал квартиру в этом доме, вероятно, в мезонине, Аполлон Григорьев, когда в 1861 году преподавал в кадетском корпусе. Список гостей и постояльцев Тимашеского дома можно расширить, но из перечисленного и так видно, какую бога­тую историю имел дом №32 по Советской улице. Заходил ли сюда А.С Пушкин, точно сказать нельзя, так как после внезапной кончины П.П. Сухтелена дом должны были ремонтировать под квартиру В.А. Перовского (он сменил почившего на посту военного губернатора).

В городе много построек исторического значения, но в большинстве случаев они связаны с одной личностью, тимашевский же дом буквально насыщен историчностью. В данном случае резко выступает пренебрежение к собственной истории. Касается это и советского периода, и пост­советского, ведь оценка событий и личностей, как мы видим, меняется иногда на прямо противоположную.

Касается это и вопроса авторства в архитектуре. Мы часто не знаем, кто на самом деле является истинным создателем того или иного здания, поскольку автор проекта подписывает именно только сам проект, оригинал, последний же может легко затеряться, поскольку проходит много инстанций. Так мы, например, до сих пор не знаем настоящего автора проекта здания на Набережной, где теперь помещается музей истории Оренбурга. В одном из документов встретилась лишь фраза, что проект поступил из Инженерной дистанции, а там было несколько инженеров и архитекторов. В этом отношении хорошо было бы на будущее установить правила в каждом здании, исключая типовые, следует иметь в интерьере табличку с указанием авторства. В наши дни такое правило было бы особенно полезно.

Совмещение несовместимого. Фото Т. Громова.

Мы живем в эпоху, когда наряду с положительными явлениями есть немало и отрицательных – в самых различных областях, но архитектура и здесь значительно выделяется. Восстанавливаются храмы, но не всегда в прежнем виде, а это тоже утраты, ведь нельзя исключить и значимо­сти личности прежнего проектировщика, и каких-то значимых событий прошлого, прямо связанных с тем или иным храмом, его обликом. Это не касается, разумеется, перестройки в связи с изменением функционального назначения, что произошло, например, с Никольской приходской церковью, ставшей кафедральным собором. Другой пример; римско-католическая церковь, лишившаяся не только небольшой  колокольни, но и всего остального, кроме наружных стен, даже молитвенный зал был разделен на два этажа и оконные проемы разделены подоконными стенками. Ныне храм восстановлен. К сожалению, на противоположной стороне улицы (угол Сакмарского переулка и улицы 8-го Марта) возвели новый дом, который для данного места и самого города-крепости велик и заслоняет восстановленную церковь, если смотреть с северо-запада.

Представляется уместным сказать о некоторых новых зданиях, которым не место в историческом центре Эго очень новомодные дома с различными остроконечными завершениями как дополнительных объемов, так и главного, с резким цветовым ре­шением и другими нетрадиционными особенностями. Эти здания могли бы оживить территории с типовой застройкой. То же самое и с уже упоминавшимися построй­ками из ярко-красного кирпича. Считать его заменой лицевому кирпичу XIX – на­чала XX веков нельзя, он слишком ярок и однотонен. Сие отнюдь не означает, что он вообще плох, просто использовать его надо вне исторической застройки в особняках которые у нас ошибочно именуют коттеджами. Коттедж это небольшой загородный жилой дом, у нас изба. Автору этих записок довелось однажды сопровождать проезжую американскую даму, она, когда при ней сказали: “А вот здесь у нас коттеджи”, заметила: “Какие это коттеджи? Это виллы!”

Завершая свои записки, хочу призвать горожан обращать больше внимания на сохранение исторической застройки, препятствовать ее уничтожению, хранить архитектурную среду города-крепости.

Об авторе: Виктор Васильевич Дорофеев (2 декабря 1927 — 30 сентября 2012) родился в Ленинграде (Санкт-Петербурге).

После первой блокадной зимы был вывезен в Оренбургскую область (село Сакмарск). Учился в Уральском (Екатеринбургском) политехническом (архитектура) и Чкаловском (Оренбургском) педагогическом (английский язык) институтах.

Доцент кафедры иностранных языков Оренбургского государственного педагогического университета Автор ряда работ по теории языка и истории нашего края и города.

Член Союза архитекторов России. Почетный гражданин Оренбурга

Источник: В. Дорофеев “Силуэты Оренбурга”, Альманах “Гостиный Двор” №17, 2005 стр. 158-164