Каким был Оренбург в дни приезда Пушкина, 1937

Перепечатка одноименной статьи из газеты «Оренбургская коммуна» от 10 февраля 1937 года.

Вид города Оренбурга, 1824, фрагмент гравюры К. Афанасьева с рисунка П.П. Свиньина

А.С. Пушкин был в Оренбурге 18—20 сентября 1833 года (примечание «Бердской слободы»: старого стиля), когда городу уже исполнилось около ста лет со дня основания. Выстроенный, как колонизаторский форпост царского самодержавия на юго-востоке России, город хранил и при Пушкине все черты военной крепости и был полон войсками. Неограниченная власть военного генерал-губернатора, огромная каторжная тюрьма, военная гауптвахта, по-старинному именовавшаяся ордонанс-гауз, батальоны сирот-кантонистов, в которых «приуготовлялись на службу царскую более тысячи воспитанников», наконец, военное училище, все это завершало полноту картины.

Сохранились описания Оренбурга того времени, но все они составлены или за несколько лет до приезда Пушкина, или после. Сравнивая их, однако, едва ли можно впасть в какую-либо ошибку. Лицо города изменялось крайне медленно, и разница в списаниях объясняется больше той точкой зрения, которой придерживались их авторы.

Официальный литератор николаевской эпохи, издатель санкт-петербургского журнала «Отечественные записки» Павел Свиньин, например, в своем «живописном путешествии» явно старается наговорить как можно больше комплиментов оренбургскому начальству. Очерк его, «Картина Оренбурга и его окрестностей», напечатанный в № 99 журнала за 1828 год, так и начинается самым беззастенчивым воспеванием во славу губернатора Эссена:

«Не стану говорить о той приятной ошибке, в которую введен я был, найдя Оренбург во всех отношениях несравненно выше, превосходнее, чем я представлял его себе, — скажу только, что я встретил здесь, на краю киргизской степи, общество людей самых образованных, лучшего тона, обладающих отличными талантами, а потому проводящих время как нельзя приятнее».

И далее:

«При въезде в город приятно видеть точную правильность кварталов и улиц, чистоту сих последних, которые по сухости грунта вместо мостовых усыпаны только песком»…

Зато другую позицию занимает в оценке привлекательности города ученый путешественник немец Базинер, посетивший город в 1842 году:

«Улиц мощеных не было, пыль стояла тучами», – сообщает этот, менее пристрастный свидетель, рассказывая, что в Оренбурге больше страдают от пыли, чем от грязи. Впрочем, по его же словам, и грязь в достаточной мере давала себя чувствовать. Базарная площадь, например, ранней весной и поздней осенью была недоступна для пешеходов, носящих европейскую обувь».

Получив такое свидетельство, можно с улыбкой читать у П. Свиньина описание дальнейших достоинств Оренбурга.

«В Оренбурге есть превосходное гульбище в летнюю пору. Это старя роща, осеняющая под самым городом противоположный ему низменный берег. Три прямые аллеи, соединенные множеством английских дорожек, разделяют ее на четыре части. Гуляющий в роще на каждом шагу встречает что-либо приятное: здесь самородный пруд, через который перегибаются два красивые мостика, в разных местах, под сенью старых ив, осокорей и вязов, затейливые беседки, деревянные скамейки и канапе для отдохновения».

В городе в это время насчитывалось 733 дома. Он был окружен валом, высотой до 4 метров, и рвом, глубиной в 3,5 метра. Четверо ворот вели в город: Сакмарские, Орские, Чернореченские и Уральские. Главная улица называлась Губернской. Ее — единственную — освещали 16 керосиновых фонарей.

Четыре училища — военное, уездное, приходское, девичье — составляли всю сеть народного просвещения. Учащихся было 267 человек. Но преимуществу это — дети дворян, купцов, духовенства. О больнице даже Свиньин пишет, что

«хотя больница, сия (выстроенная из бревен, без штукатурки снаружи) и может по справедливости назваться огромною, но при всем том, пространство ее недостаточно для помещения множества больных, сообразного с количеством войск оренбургского корпуса».

Что сказать о мастерствах и художествах Оренбурга? — вопрошает Свиньин дальше. И отвечает, что здесь могут сшить порядочную пару платья, починить часы, сделать мебель и экипажи.

«Может быть спросят: кто занимается здесь работою экипажей? Кто сии столяры, кузнецы, маляры, резчики и пр.? Отвечаю: солдаты».

Из «мануфактурных» же заведении Свиньин указывает лишь на кожевенные заводы, устроенные к Голубиной слободке (позднее Старой), расположенной за чертой города, как и Форштадт.

И Свиньин, и Базинер отмечают многоплеменность населения слободки и разноязычную толпу на Гостином дворе — городском шумном рынке.

«Различие языков, одежд и обыкновений» — пишет Свиньин, — представляет иногда в сем городе весьма занимательные картины. Случается, что рядом с болтливым евреем видишь важного индийца; или, перед толпою диких киргиз-кайсаков — какого-нибудь странствующего европейца, разряженною по всем правилам моды. Таким образом, я встретил здесь Г. Филистри, развозившего свои Исторические таблицы по лицу пространной России».

Базинер также упоминает о том, что в Оренбурге он встречал кроме русских, татар и киргиз (казахов), башкир, бухарцев, хивинцев, калмыков, немцев-колонистов. поляков, сосланных сюда и даже французов и итальянцев, оставшихся от наполеоновской армии.

Были и другие иностранцы. Свиньин, в частности, упоминает о существовании миссионерского «дома Евангелических шотландских братий, которым киргизцы сказали, чтоб они впредь к ним не жаловали в степь, и даже сделали им преумый вопрос: для чего мы к вам не ездим — хвалить вашу веру?».

Пушкин во время своего кратковременного пребывания (42—44 часа) вряд ли успел ознакомиться со всем этим многообразным обликом Оренбурга. Сохранившиеся свидетельства говорят лишь о том, что он посетил в городе одно уездное училище, не считая мест, связанных с Пугачевым (Форштадт, Зауральная роща, Берды).

Останавливался Пушкин вначале в квартире начальника неплюевского военного училища Артюхова, который жил на том месте, где сейчас здание Высшей коммунистической сельскохозяйственной школы. Затем он ночевал на загородной даче губернатора Перовского, откуда и уехал в Уральск. Эта дача также не сохранилась. На месте ее сейчас дом, в .котором помещается райсовет Кагановического района.

Памяти поэта. Мемориальная доска, установленная на доме №5 по проезду Коммунаров (Оренбург). Фото. В. Елагина. На снимке: “вчера в 5 часов вечера состоялся митинг трудящихся Оренбурга, посвященный установлению мемориальной доски на доме, где в 1833 году останавливался А.С. Пушкин”. Источник: “Оренбургская коммуна” №34 (3009), 11 февраля 1937 года.

Сегодня, в столетие со дня гибели поэта, на этом доме укрепляется мемориальная доска.