Вид города Оренбурга, 1824, фрагмент гравюры К. Афанасьева с рисунка П.П. Свиньина.
Многие путешествующие через Оренбург отмечали своё ощущение рубежности города. Например, писатель М.В. Авдеев утверждал, что именно здесь
«Европа сошлась с Азией, пароход встречается с верблюдом и танцевальная зала дворянского собрания, по проекту Тона, в двадцати верстах от кочевой кибитки».
Стоит отметить, что за рекой Урал начинались степные пространства, заселенные, преимущественно, киргиз-кайсаками. Там же располагался и Меновой двор – воплощение азиатской психологии и ментальности. Ф.И. Лобысевич в язвительном очерке описывал его как место, где
«несколько десятков тысяч народа, в разных костюмах и видах, вместе с табунами лошадей, баранов, коров и верблюдов, составляют такую разнообразную оригинальную толпу, что, действительно, один раз стоит всё это видеть».
Ключевой момент – “один раз”!
За Оренбургом, за Уралом начиналась Азия…
«Сыны Азии»
Оренбург, киргизы
В Оренбурге постоянно проживали киргизы, бухарцы, хивинцы, приезжающие сюда по торговым делам. Почти два процента горожан были уроженцами Средней и Центральной Азии. По городу они, естественно, ходили в своих традиционных костюмах.
На жителя Центральной России, привыкшего видеть вокруг себя преимущественно лица европейцев, такая смесь типажей должна была производить очень яркое впечатление. Путешественников очень занимали картины в виде всадника-киргиза, величаво сидящего меж двух горбов огромного верблюда, башкир в мохнатых шапках на таких же мохнатых лошадках, или покрытой с ног до головы халатом татарки…
«Копье, калпак, шальвары, скуластые лица, верблюды, бритые черепы и груды кизяка повсюду, повсюду селямы, халаты и непривычный уху говор – чистейшая Азия», – писал об Оренбурге этнограф, историк и путешественник Павел Небольсин.
Владимир Дедлов (Кигн) сравнивал Оренбург с сирийским Дамаском – оба города стояли «на рубеже культуры и варварства».
Принцип регулярности
из “Атласа крепостей Российской империи (Оренбургские крепости) (около 1840)”, масштаб 100 саж.
С самого начала своей истории губернская столица была островком порядка в окружающем беспорядке азиатских степей. Стационарность, регулярность, стабильность должны были демонстрироваться с помощью самых разных визуальных приемов, одним из которых была регулярная планировка городской территории Оренбург был спланирован по тем принципам строительства, начало которым было положено при Петре Великом. Они предусматривали геометрически правильную планировку по прямоугольной сетке, обязательное наличие центральной площади с административными учреждениями, симметричное размещение комплексов зданий.
Регулярность отражалась также в четком планировании его заселения. Кварталы, расположенные вдоль главных осевых улиц, предполагались под застройку казенными домами, а также домами чиновников, офицеров, казачьей старшины, способных, по своему финансовому положению, построить крепкое, хорошее жилье. К востоку от них следовало селиться рядовым казакам, к западу – солдатам.
Однообразные, типовые дома?
«четыре фасада для домов каменных, 5 фасадов для домов деревянных на каменном фундаменте, 6 фасадов домов «самой меньшей пропорции деревянных» и 7 фасадов домов военнослужащих нижних чинов»,
как писал , свободно расположенные вдоль улиц, предполагалось сопровождать палисадниками с изящной оградой.
«Все стройно, красиво и все подходит под известную мерку, не режет глаз и во всем виден порядок и надзор».
Оренбург должен был продемонстрировать соседям-кочевникам порядок и государственность, основательность и мощь Российского государства. В. Л. Дедлов (Кигн) писал, что с левого берега Урала, «из степи Оренбург совсем “город на горе, дабы всем виден был”. Киргизы должны рассказывать о нем в своих степях что-нибудь подобное тому, что говорят арабы о Дамаске»
Милитаризация городского пространства
На берегу Урала большое с колоннами здание генерал-губернаторской канцелярии…
Хотя с упразднением Оренбургской крепости в 1860-х гг. город постепенно переставал быть военно-чиновничьим и превращался в торгово-купеческий, в топонимике и архитектуре Оренбурга его военно-государственный характер сохранялся на протяжении весьма длительного времени.
Главная улица Большая Николаевская (Советская), почти сплошь была сформирована из казенных строений. На ней располагались «дом инженерной команды», «Военно-Петропавловская церковь», «большое с колоннами здание генерал-губернаторской канцелярии», … и в конце самой улицы, на берегу Урала пирамидальный гранитный памятник императору Александру I» (М. Михайлов). В городе также располагалось несколько казарм, арсенал, «военные магазины».
В Петропавловской церкви, что стояла на месте сквера «Пушкин-Даль», хранились трофеи оренбургских войск, «состоящие из 33-х знамен, отбитых у коканцев и бухарцев в 1853-1867 годах, при взятии крепостей Ак-Мечети и Ташкента; все они из разноцветных бухарских шелковых материй; одно с арабскою надписью; на верху знамен лошадиные хвосты и посербрянныя булавы».
Названия городских улиц также отражали эту военную специфику города. В Оренбурге имелись переулки Артиллерийский (Орджоникидзе), Казарменный (Архивный), Канонирский (Шевченко), Солдатский (Диспансерный), Инженерная улица (Володарского). В городе было даже свое собственное Марсово поле – детский парк в южной части Войсковой площади в Форштадте.
Оренбург как «военная столица» империи на юго-восточной ее оконечности способствовал формированию ощущения имперского единства, военной мощи Российского государства, зорко охраняющего свои даже самые отдаленные рубежи.
«Маленький Петербург»
Гостиный двор, Гостинодворская улица, Северный ряд.
В превращении Оренбургской крепости в губернский центр европейского типа главную роль сыграл генерал-губернатор В. А. Перовский. Именно при нём, по словам офицера П. П. Жакмона, Оренбург получил прозвание «маленького уголка Петербурга». Наш современник, В. Л. Каганский, и сейчас утверждает, что «Оренбург — двойник Петербурга и его позиционный антоним».
Лучшая часть «побратима» имперской столицы, как сообщал В.Л. Дедлов (Кигн), была застроена «приветливыми каменными домами в два и три этажа». Казенные здания были такими, «что их не совестно было бы поместить и в Петербурге».
Ф.И. Лобысевич считал, что внешний вид Оренбурга на приезжего мог «произвести хорошее впечатление. Город кажется далеко лучше отстроенным, чем многие губернские города в России…».
Главная улица Оренбурга – Большая или Николаевская, по его мнению, напоминала Невский проспект Петербурга – «тут и гулянье, и катанье, и лучшие магазины, и все, что хотите».
Здесь же располагалась центральная городская площадь с фонтаном и скверами, служащими «убежищем для детей, которые, по примеру Летнего сада, в Петербурге, играют здесь целые дни». Освещалась улица керосиновыми фонарями (с 1866 г.).
Оренбург первым из провинциальных российских городов обзавелся стационарным водопроводом. Водопроводные трубы были проложены вдоль всех основных городских улиц. Как подчеркивал П. Н. Столпянский, «не надо забывать, что водопроводы в то время были большою новинкою и что даже в Петербурге производились только опыты для переустройства водопровода, опыты к тому же неудачные».
Петербург – «Северная Пальмира», Оренбург – «Степная Пальмира».
Продолжая сравнивать две столицы – культурную и степную – позволю себе опереться на В.Л. Каганского, сотрудника РАН, написавшего интереснейшую книгу «Культурный ландшафт и советское обитаемое пространство».
Сравнивая два наших «бурга» он отмечает следующее:
Оба они возникли «по умыслу», были созданы императорским указом. Привели солдат в чистое поле (в мокрые болота) и сказали: «Здесь будет город заложен назло надменному соседу». Копаем отсюда и до обеда.
У обоих «бургов» были «черновики»: Оренбург начинали строить и переносили — черновик стал Орском. Петербургом могли стать и Шлиссельбург, и Кронштадт (а может быть, и Архангельск?).
Оба города – «столицы» на границах. Оренбург располагался среди тюркских степей, на рубеже враждебной Азии, а Петербург – среди угрофинских болот на рубеже враждебной Европы. «Отсель грозить мы будем шведу…» (ну или номаду-кочевнику).
Оба города стоят на пересечении путей: Оренбург — перекресток путей с горного Урала к Каспию, из Средней России в Туркестан. Петербург — еще более перекресток — водного пути с Балтики на Ладогу, Онегу, Белое море и сухопутного пути из Руси в Скандинавию. Только вот жить «на перекрестке», говорят вредно…
В каждом из двух городов климат представляет собой вызов человеческим силам. Петербург открыт тяжелым ветрам и наводнениям, Оренбург — зною и суховею. По словам М.М. Кенигсберга, в Оренбурге
«убогость природы, действующая удручающим образом, особенно на людей свежих, в течении весны и лета; затем постоянные ветры и сухость климата … способствуют раздражению нервной системы городского жителя».
В Петербурге Достоевского погода
«была ужасная, ноябрьская, мокрая, туманная, дождливая, снежливая, чреватая флюсами, насморками, лихорадками, жабами, горячками всех возможных родов и сортов – одним словом, всеми дарами петербургского ноября».
Подчеркнутая «европейскость»
Вильгельм Гаузе (Wilhelm Gause) (1853–1916) – «Придворный бал в Хофбурге», 1900
Несмотря на то, что вначале Оренбург многим путешественникам казался азиатским городом, впоследствии они заявляли:
«Но нет, это не Азия. … Золотые кресты сияют над изящными храмами православных церквей; целые линии уютных, щегольских деревянных домиков дружно вытянулись вдоль по улице; между ними красуется несколько роскошных, больших каменных зданий; в одной стороне раздаются звучные аккорды бальной музыки, …; из соседняго дома льются чудные звуки серебряного голоска молоденькой девушки, разучивающей итальянскую арию, или повторяющей старинный романс: “Нет, доктор, нет, не приходи!”»
Писатель Плещеев, ведя в своей повести «Пашинцев» разговор о бале, даваемом в ухабинском (оренбургском) дворянском собрании, утверждал, что все там было «изящно, прилично, нигде карикатурной фигуры, нигде допотопного чепца, нигде безвкусного сочетания цветов. Самый придирчивый столичный франт, окинув пытливым взором это многолюдное общество, сквозь вставленную в глаз лорнетку, не нашел бы ничего провинциального, отсталого; от всего веяло модой, утонченным вкусом, знакомством с столицей…».
писал, «что провинциальные города вообще страдают роскошью и изысканностью женских нарядов, но Оренбург, как центр военного и гражданского управления краем и, притом, как резиденция генерал-губернатора, подвержен этой мании в превосходной степени».
«Столичность» и европейский характер Оренбурга подчеркивала и городская архитектура. Стилистика казенных и частных сооружений Оренбурга была, преимущественно классической, ампирной, барочной или эклектично сочетала в себе различные архитектурные направления, включая псевдоготику.
В начале XX века на улицах Оренбурга стали появляться особняки в стиле позднего провинциального модерна – упрощенного варианта этого стиля. Это была своеобразная дань моде, поскольку модерн был самым новым архитектурным стилем, захватившим в 1890-е гг. Москву и Петербург, а затем распространившимся по всей Российской империи.
Отдаленный Оренбург не просто транслировал вовне имперское начало, но и сам чувствовал себя имперским оплотом, уникальным «имперским кристаллом границы».
Когда вы первый раз заходите с помощью соцсетей, мы получаем публичную информацию из вашей учетной записи, предоставляемой провайдером услуги соцсети в рамках ваших настроек конфиденциальности. Мы также автоматически получаем ваш e-mail адрес для создания вашей учетной записи на нашем веб сайте. Когда она будет создана, вы будете авторизованы под этой учетной записью.
Не согласенСогласен
Войти через
Я разрешаю создать мне учетную запись
Когда вы первый раз заходите с помощью соцсетей, мы получаем публичную информацию из вашей учетной записи, предоставляемой провайдером услуги соцсети в рамках ваших настроек конфиденциальности. Мы также автоматически получаем ваш e-mail адрес для создания вашей учетной записи на нашем веб сайте. Когда она будет создана, вы будете авторизованы под этой учетной записью.
